Выстрелы привлекли внимание. Хижняк заметил, как свет начал загораться в окнах окрестных домов: если еще полчаса назад светилось по одному окну, теперь же дружно вспыхивали все прямоугольники. Наверняка кто-то вызвал полицию. Только объяснений с местными властями ему не хватало, а ведь он сюда не за маньяком пришел, а за Хантером…
Надо заканчивать.
Поднявшись на одно колено, Виктор снова вскинул пистолет, только теперь целился очень старательно. Благо дорога в этой части поселка оказалась ровной, а за помощью в ближайший двор Коперник вряд ли побежит. Поймав удаляющийся в сумраке силуэт, Хижняк несколько раз нажал на спуск, успешно справившись с эмоциями.
Он попал со второго выстрела – убегающая фигура остановилась и замерла.
Третьим выстрелом Хижняк сбил Коперника с ног.
А сейчас – быстро в дом, надо довести до ума свое основное дело и убираться отсюда поскорее. В каком бы состоянии ни был бармен, полиция успешно завершит его работу.
Виктор снова пересек двор, вошел в дом, на ходу досылая патрон в патронник.
Коридор.
Комната.
Пусто: Антона Хантера здесь уже не было.
Нож на полу. Обрывки, вернее, обрезки клейкой ленты.
Окно, высаженное мощным ударом, – орудовали тем же столиком, который заодно расколотили.
И так не вовремя – приближающиеся звуки полицейской сирены.
– Ты не перестаешь меня удивлять, Витя.
– А ты начинаешь меня доставать, Коля. Только не надо сейчас мне втирать, что по паспорту ты Николай.
Логинов вздохнул – этот супермен из Киева напоминал ему подростка с трудной биографией, подход к которому не укладывается ни в одну разработанную неглупыми людьми педагогическую методику. Он даже успел повидать таких, но еще больше был наслышан о плохо управляемых типах, не вылезающих из карцеров в местах лишения свободы и своим поведением, некоей смесью мальчишеской бесшабашности и тонкого психологического расчета, время от времени будоражащих умы остальной массы осужденных. Дескать, раз этот баклан занял такую позицию и его проще убить, чем воспитать, и с этим почему-то считаются, нам-то что терять… Дурной пример всегда заразителен, и такие, как Хижняк, по глубокому убеждению Логинова, способны взорвать устои любой Системы, не создавая и не предлагая при этом новых ценностей, – но обязательно нанося вред самой Системе демонстрацией прорех в ней и сбоев в ее работе.
Самое противное заключалось в том, что, как только такой человек начинает смирять гордыню и, выражаясь языком классных дам, вести себя хорошо, это служит тревожным сигналом: скоро что-то будет. Поэтому, пока Хижняк демонстративно хамил и даже не пытался найти с ним общий язык, Логинов, как ни странно, был спокоен за дальнейшее развитие событий.