Я пытался успокоить лошадей, но и сам ощущал всем нутром это высасывание жизненных сил из всего, окружающего нас. Наступила гнетущая тишина, умолкли птицы, в недвижном воздухе не колыхалась ни травинка, над всем навис тяжёлым покрывалом зной. И в этом мёртвом затишье моё сознание пронзили три слова:
— Кайлан… Эстфорд… торопись!..
Я вскочил на расседланную лошадь, освободил её от привязи и тут же пустил в галоп, направляясь в сторону Эстфорда. За спиной послышались крики, но я не обернулся.
— Кимок! — вскричал я мысленно, — что там?
— Торопись!.. — снова потребовал он, и только.
Пустошь, по которой я мчался в Эстфорд, казалась вымершей. Всё вокруг было сковано неподвижностью и тишиной, и моя бешеная скачка среди этого безмолвия казалась мне кошмарным сном.
Но вот показалась башня замка. Я не увидел ни флагов по её углам, ни часового на сторожевой площадке. Ворота были приоткрыты, но ровно настолько, чтобы проехал всадник.
Кимок ждал меня в дверях дома, как ждала нас в тот давний день Ангарт. Но он не показался мне ни умирающим, ни лишённым сил. Напротив, он был полон энергии, и я это сразу почувствовал. Нам не было нужды обмениваться словами приветствия. Мы — как бы это сказать? — словно и не разлучались, так как внутренне всегда были вместе, хотя сейчас и не все вместе — ибо в нашем единстве недоставало третьей доли. Кимок ощущал то же самое.
— Не спеши… — сказал он и жестом позвал меня в дом.
Я отпустил лошадь, и она пошла в стойло, будто её вёл за уздечку конюх. Вновь мы оказались вдвоём под кровлей Эстфорда. Дом был пуст, куда-то подевалась вся утварь. Я помнил, что госпожа Лойз уехала к Корису и осталась с ним в приграничной крепости. И всё же оглядывался по сторонам, надеясь увидеть привычные вещи.
У дальнего конца большого стола стояла скамья. На столе лежали походные хлебцы и собранные в саду фрукты. Но мне не хотелось есть.
— Да, немало воды утекло… — сказал брат. — Но чтобы подыскать ключ к замку, требуется время.
Мне не нужно было спрашивать, чем завершились его поиски, — я понял это по его глазам, светящимся торжеством.
— Сегодня ночью владычицы нанесут удар по Карстену.
— Кимок ходил взад-вперёд, он не мог усидеть на месте. Я же валился с ног от усталости и рухнул на скамью.
— А через три дня, — он резко повернулся ко мне, — они подвергнут Каттею обряду посвящения и она даст клятву!
У меня перехватило дыхание. Надо было срочно что-то делать.
«Либо Каттея высвободится из колдовских пут до рокового часа, либо мы навсегда потеряем её», — подумал я.
— Ты знаешь, как её спасти? — спросил я.