Попытки Ксизора убить Люка заставили его понять, что сына нужно защищать. Когда Вейдер уничтожал главу Черного Солнца, он осознавал, что ценность мальчика не оправдание для Императора, но Вейдер предложил другое объяснение - гордость. Действия фалиена задели его гордость.
"Я чувствую в тебе конфликт", - сказал Люк на станции. Но это не было битвой Темной и Светлой стороны - свою сторону Вейдер выбрал давно. Настоящий конфликт заключался в другом - в вопросе, на который у него до сих пор нет ответа. Что для него было важнее: его ребенок или его Империя? Вейдер просто соображал, как спасти жизнь этого упрямого юнца, готового пасть за свои идеалы. И он заставил своего сына воспользоваться Темной стороной на Звезде Смерти. Ситх сам побывал на обеих сторонах Силы, и потому отлично знал, что, вопреки мнению джедаев, они обе имеют цену.
Но Сидиус посчитал, что может убить Люка на глазах собственного отца. И это ошеломило ситха.
Тогда Вейдер смог сделать то, что многие считали невозможным, а сам он считал себя на это неспособным. Ситх знал, что молнии Силы может остановить меч или могущественный одаренный, но только если они направлены на него. Вейдер же смог справиться с ними на расстоянии - справиться со смертельной энергией, направленной на его сына. Впрочем, Императора насчет подобных вещей просвещать до поры до времени не стоило. Есть негласное дворцовое правило: находясь возле трона, следует скрывать часть своих способностей. Главное не казаться Повелителю слишком опасным. Сын даже не представлял, насколько Вейдер был честен с ним на Эндоре, говоря, что он должен повиноваться своему Повелителю. Правда, он не добавил, что это только до определенного момента. Но об этом отлично знал Палпатин. Путь ситхов - предательство. Но до появления Люка Вейдер не верил, что сможет предать учителя - пока учитель сам не предал его, посягнув на нечто важное и значимое для Вейдера. Парадокс его жизни - ситх предавал. Но только после того, как предавали его самого. Даже джедаи предали его первыми: предали ложью, интригами, манипулированием и равнодушием. И глядя на то, как его сын становится джедаем, Вейдер боялся когда-нибудь увидеть в нем бесчувственного рыцаря с дикой верой, что делает все для общего блага. За всю свою жизнь он достаточно насмотрелся на этих рыцарей.
Оказавшись на "Исполнителе", ситх почувствовал слабое приглушенное сияние в Силе. Он понял, что его жизнь изменилась именно с того момента. Первая возможность нормально поговорить, не касаясь Силы, политики и идеологии. Растерянность - такое непривычное, почти забытое чувство. Но Вейдер действительно не знал, как вести себя с сыном. Нужно было решить, что делать с мальчиком. Что он вообще знал о своем сыне? Что было у него по отношению к мальчику, кроме желания защитить? Люк был незнакомым, но уже почему-то своим, родным - частью его и Падме. Вейдеру хотелось узнать своего сына перед тем как отпустить его. Что вообще для него значило отцовство тогда - гордость и собственничество? А мальчиком ведь можно было гордиться - в такие короткие сроки научиться хоть чему-то. Вейдеру хотелось помочь, научить своего ребенка тому, что поможет выжить. Ему был нужен не ученик, но сын. Однако ошибки уже были допущены, и теперь он пожинал их плоды - недоверие Люка. Мальчик не доверял человеку, который единственный соизволил открыть ему правду, который не лгал ему. Тогда Вейдер дал сыну полный доступ к имперской базе данных, чтобы мальчик сам сделал выводы, чтобы понял, что Империя - это не зло, как о ней говорит пропаганда Альянса. Да и сыну было бы полезно узнать, что о его друзьях думают имперцы, и как глупо говорить об угнетении и пытках, когда на твоих руках кровь миллионов.