Сегодня США практически единолично решают, кого казнить, а кого пока помиловать. А значит, для нас важно представлять логику формирования подобных решений, необходимо знать, на основе каких концепций Америка строит свою внешнюю политику, по сути единолично управляя миром. Ну и, наконец, важно учитывать контекст, в котором происходит это управление, ведь привычный нам мир модерна остался в XX веке. Сегодня окружающая реальность со всё большей очевидностью формируется в контексте нового явления – постмодерна, в среде которого всё, в том числе и безопасность, рассматривается с приставкой «пост», оказываясь за пределами модерна, его безграничного доминирования. И именно постмодерн сегодня становится основной операционной системой мирового гегемона – США. Поэтому и методы постмодерна, реализуемые в том числе и на мировой арене, сегодня так важны для нас – их надо понимать, как минимум учитывать, ибо от этого зависит не только безопасность мира, но и безопасность каждого.
Контекст постмодерна отодвинул позитивизм на второй план. Собственно, разрушение модернистских догматов – суть постмодерна, явления в целом крайне отрицательного и в какой-то степени даже демонического. При этом его ценность в попрании безграничной власти позитивизма и картезианства с их прямолинейной материальной логикой и абсолютной неприязнью какой-либо метафизики и традиции. В результате на смену позитивизму – и это касается «международных отношений» в частности – пришёл постпозитивизм. Явление совершенно новое, пока ещё практически не изученное – тем хуже для тех, кто становится объектом постпозитивистского оперирования. И судьба их в этой связи зачастую незавидна.
За три минувших столетия мы наконец привыкли к тому, что факты – объективны, ценности – субъективны. Это один из главных постулатов позитивизма. Этому многих из нас учили с рождения, в школе, в дальнейшей системе образования. Это мы принимали на веру, некритично. Собственно, позитивизм, как, безусловно, и постпозитивизм, – это не что иное, как категория веры. И в этом они ничем не отличаются от традиционалистских «мифов», на развенчании которых и был выстроен модерн с его позитивизмом и «фактом» в качестве главного элемента выстраивания любых научных концептов. Постмодерн изменил эту реальность. Не то чтобы он отменил «факт», нет, это далеко не возвращение традиции во всей её полноте. Но постмодерн и не отрицает мифологии. Для него и «факты», и «ценности» вполне равнозначны. Ты можешь быть и убеждённым позитивистом, доверяющим только фактам, а можешь основывать свои действия на вере, на постулировании абстрактных для позитивизма «ценностей». Но что самое главное – ты можешь делать и то и другое одновременно. Постмодерн открыл нам новую реальность, продуктом которой и стал постпозитивизм, где равную значимость имеют и факт, и опыт, и вера, и ценности – всё берётся в оборот ради… достижения цели. А цель – могущество. Высшая цель – мировое могущество, глобальная безопасность для себя, но, соответственно, глобальная опасность – для остальных.