«Правила астрологической ассоциации строго запрещают публичную критику работы коллег, как словом сказанным, так и словом написанным, особенно в присутствии клиентов. Нарушители профессиональной этики могут быть исключены из ассоциации астрологов. Эх, Спиткин, Спиткин, ты проспал второй курс университета?» — мысленно злорадствовал прокурор.
— Но у меня есть письменные заключения… — возмутился адвокат.
— От которых отказались эксперты. Оглашая эти заключения, вы нарушите закон и лишь усугубите дело своего подзащитного, — перебил судья.
Теодор возмущенно развел руками, но возразить ему было нечего.
Заседание продлилось еще несколько часов. Некоторое время адвокат рассказывал о том, какие положительные качества имеются у подсудимого, приводил отзывы коллег по работе, знакомых и соседей. Отмечал, что раньше за ним не наблюдалось никакой преступной деятельности или нарушений, а также признаков социопатии. Настаивал на том, что подсудимый никогда не был в доме, где была обнаружена жертва. Что обвинительный приговор выгоден конкурентам в бизнесе, которые могли нанять своих экстрасенсов, которые могли наслать ложные видения на свидетелей. Разумеется, доказать этого Теодор не мог.
Подсудимый, склонив голову, с мрачным видом слушал и лестные отзывы о себе, и доводы прокурора о том, почему все это не имеет значения в свете имеющихся доказательств, которых накопилось изрядное количество. К уже перечисленным доказательствам вины добавились снимки отпечатков биополя на месте преступления и показания медиума, который выяснил имя преступника у духов.
— Присяжные могут удалиться на обсуждение, — наконец объявил судья, и двенадцать человек удалились в зал для совещаний. Прошел час. Наконец пристав принес запечатанный конверт, и судья, раскрыв его, объявил вердикт: «Подсудимый единогласным решением присяжных признается виновным в жестоком убийстве белохохлой курицы путем обезглавливания и последующем поедании птичьего мяса, запрещенного к употреблению в соответствии с пунктом 3.14 статьи 159 уголовного кодекса. Он приговаривается к трем годам заключения и принудительным работам на органической плантации в качестве ассенизатора».
— Нет, это смешно! — Эндрю откинул в сторону газету. — Я курица! Я хлопаю крыльями. Не ешь меня — зеком станешь! А если завтра откроют, что и у растений и грибов есть душа? Чем мы будем питаться? А ведь откроют! Непременно откроют! Любителей деревьев и корешков у нас хватает!
Эндрю находился в камере один, но говорил вслух, будто вел дебаты с невидимым оппонентом. Он был в меру упитанным блондином с короткой стрижкой и немного прищуренными (то ли от постоянной концентрации умственных процессов, то ли от близорукости) голубыми глазами. Живот, округлость которого ему удалось сохранить даже сидя на тюремной диете, придавал ему некоторой солидности, когда он нервно расхаживал по камере.