— Тише… Что ты такое говоришь? Тебе одного срока мало? Радуйся, что тебя за шарлатанство взяли, а не за конспирацию.
— Гитлер пришел к власти демократическим путем. Века полтора тому назад.
— Да замолчи уже! Ты хоть понимаешь, что нас и так очень мало осталось. Мы изо всех сил пытаемся что-то сохранить, а ты так подставляешься. Сначала с этими целительницами связался. Зачем ты назвал их никчемными дурами? Вот они на тебя и настучали. Если бы ты умел держать себя в руках, был бы сейчас на свободе.
— Пойми. Я людям помогать хочу. Иногда. А эти бесполезные обладательницы птичьих мозгов мешали мне делать мою работу. Ты скажи мне, когда вы меня вытащить собираетесь? И, кстати, я люблю демократию! Ничего лучше не придумали. Просто указываю на некоторые ее недостатки.
— Мы не можем тебя вытащить. С тех пор, как умер… сам знаешь кто… у нас совсем не осталось власти.
— А если я предложу план?
— А у тебя есть план?
— Вообще-то да. Мы можем использовать их слабое место. И тогда мы наконец хоть что-нибудь сделаем. Я давно об этом думал.
— Какое слабое место?
— Мозги. Как появится первая возможность, я тебе сообщу. А пока возьми. Это важно, — Эндрю передал через окошко маленькую записку.
— Хорошо. Не сдавайся тут.
— Сдаваться? Нет, не слышал.
— Я люблю тебя, — нежно прошептали его губы, — люблю больше всего на свете. Ты такая хорошая. Ты самая лучшая. Ты чиста как горный хрусталь, свежа как морской бриз. Я хочу пробовать тебя на вкус. Я хочу выпить тебя всю, без остатка.
Макс на секунду отвел глаза от стоящего перед ним графина с водой и снова шепнул: «Любимая моя».
— Макс, ты опять общаешься со своей водой? — раздался недовольный женский голос из спальни. — Не делай этого!
— Милая, ты же знаешь…
— Что если говорить воде, что ты ее любишь, она заряжается положительной энергией, — закончила за него Мэри, — Да-да, ты слишком много времени проводишь у экрана.
— И она становится полезной! Мы проверяли в институте. Теперь только такую воду пьем. Называется структурирование воды. Опыты Жака Бенвениста впервые показали, что у воды есть память, — наставническим голосом пояснил Макс, наливая воду в стакан. — Ты будешь, любимая?
— Память, говоришь? А есть ли у нее склероз? И помнит ли она, как недавно ее спускали в туалете? Смотри, ведь отомстит! И ты давай уж определись, кто у тебя любимая — я или она, — воскликнула Мэри, надувая губы. — Нет. Лучше принеси мне апельсинового сока.
— Сейчас принесу.
— У тебя сегодня ночные исследования? Не опоздаешь?
— Опоздаю.
— Отругают?
— Отругают.