И вот однажды она сидела в библиотеке, читала древние йогические тексты о религиозных практиках, и вдруг взгляд как будто случайно, сам собой, выцепил древнее санскритское слово – АНТЕВАСИН. Антевасин – это «тот, кто живет на границе». Узнавание своего слова было сродни встрече с настоящей любовью – освобождающей, очень естественной, легкой. Кстати, вскоре, по совпадению или нет, Элизабет Гилберт действительно впустила в свою жизнь новую, «балийскую», любовь.
Зри в корень. Об этом говорил не только Козьма Прутков, но и многочисленные, разномастные мудрецы и обычные люди, которые встречались на пути Элизабет Гилберт. Что это значит?
Это значит: не воспринимать буквально слово, услышанное от другого человека. Ведь то, что для одного «мотылек», для другого будет «слон» – причем и по звучанию, и по смыслу. Это значит: вглядываться в коренной, глубинный смысл, спрятанный за слоями слов, интонаций и коннотаций.
На Бали, райском местечке с «двойным дном», причудливыми обычаями, наивными хитрецами-жителями и гибкой моралью, Гилберт поняла, что настоящую ценность имеют не вообще слова, а только «свои слова» – те, что говорятся сердцем, ведут к развитию, гармонии и, да, к счастью.
Она приехала на Бали, чтобы достичь гармонии и равновесия. То ли место она выбрала? Сложно сказать. Но к моменту своего появления на Бали она уже много что знала и умела. Например, она знала, как отличать главное от второстепенного, на что обращать внимание, а на чем – не фокусировать взгляд, что ценить и пестовать в людях, а на что – снисходительно махать рукой. Поэтому, сняв симпатичный дом, окружив себя добрыми (пусть и по-своему) людьми, Гилберт решила, что на Бали она приехала «по адресу». Она понимала ровно то, что была в силах понять, а непонятное и неприятное оставляла за пределами своего внимания. В конце концов, она не для того здесь очутилась, чтобы изучать балинезийское общество!
«Другой» может быть «своим». История о поисках своего слова – это, в общем-то, история о поиске понимания – прежде всего с собой и себя, а потом уже с другими и других.
Совпадают ли мои словесные «коды» и «шифры» с кодами и шифрами тех, кто рядом? Облегчает и обогащает ли общение тот факт, если я и другой используем одни и те же слова для обозначения одних и тех же чувств, описаний, вещей и явлений? И действительно ли важно это совпадение?
Подобными вопросами, (не всегда, впрочем, именно так формулируемыми), задавалась Элизабет Гилберт на протяжении всего своего путешествия, ведь встречалась она не просто с разными, а с очень разными людьми. Порой, используя слова «да, конечно», попутчики, знакомые и друзья имели в виду что-то вроде «может быть, когда-нибудь»… Гилберт обнаружила, что симпатичные, славные люди, предлагая искреннюю дружбу и помогая в трудную минуту, могут при этом так же славно «пудрить мозги» и мошенничать. Она поняла, что даже дружба и привязанность порой не делают из