«Отрава внутрь сочится через кожу, // Отрава спит в бесстрастье детских глаз. // Мы думали, что изменяем космос, // А это космос изменяет нас…» — беззвучно пропел капитан Ежи. Он начал мечтать, что, когда корабль уйдет в долгий восьмидневный прыжок к Метрополису он заляжет в своей каюте, включит объемник и будет пересматривать файлы с концертами «Валькирий Вавилона», все концерты, один за другим. И еще, когда они, наконец, прибудут на Метрополис, он сразу проверит по сетке — вдруг «Валькирии…» на днях выступают. Последний раз он был у них на концерте пару лет назад — надо сходить, выручка с рейса вполне позволит ему устроить этот праздник души. И команду позвать. Аккер с Камински наверняка пойдут. Интересно, захочет ли Яр слушать такую музыку? Он подумал, что совершенно не представляет себе этого человека, воспитанного другой расой, на рок-концерте. Скорее он из тех, кому больше по нраву всякая этника: восточные флейты да всякие шумелки с Земли или бесконечные звуковые переливы кристаллов ирканского синара.
«Мозг заполняет пустота, // Твоя тревога неспроста, // Закрой глаза — считай до ста, // Закрой глаза — считай до ста…» — все так же беззвучно пропел Ежи Чанг еще несколько строчек из свежего хита любимой группы. Он подумал о том, насколько же сильно вымотался в этом рейсе. И неудивительно: не в каждом рейсе психаря у тебя в команде убивают… и сколько они нового искали… да и больше обычного было всяких мелких неприятностей. А еще этот парень, от мыслей о котором он не может избавиться. Интересно, это интуиция или паранойя?
Капитан Чанг вновь усмехнулся и вдруг понял, что звук посоха стих. А потом он услышал шаги поднимающегося по трапу Яра.
— Все хорошо? — спросил капитан Ежи, торопливо вскочив, и ему самому не понравилась поспешность и даже попрошайничество, сквозившие в его вопросе.
Яр был задумчив.
— Почти, — сказал он. — Почти. После захода солнца. Мы можем стартовать только после захода солнца.
— И это все? — Ежи Чанг готов был расплыться в улыбке.
— Не совсем. Духи этой земли говорят, что если до захода солнца никто не придет и не попросит у меня помощи, то мы можем лететь.
— А если придет?
Капитан Ежи задал вопрос равнодушным тоном, потому что буря беспокойства в его душе сменилась ровной сильной волной, с которой он привычно справился. Он уже примерно понял, о чем пойдет речь, и сложная ситуация нервировала его гораздо меньше, чем неопределенность.
— А если придет — то я должен буду помочь, кто бы ни пришел и сколько бы времени это ни заняло.
Капитан Ежи коротко кивнул.