— Вот и напрасно ушли из палаты! Вы там никому не мешали, — сказала она приятным голосом.
— Ну, у вас свои дела…
— Никаких дел, — возразила девушка и протянула руку, — Доротея..
Представился и Васильцов.
— Папа о вас очень хорошо отзывается, товарищ старший лейтенант, — давая понять, что она о нем уже много знает, сказала Доротея. Легкий румянец с трудом пробился сквозь смуглость ее щек.
— П-палатные впечатления, — отшутился Максим.
Дора была единственной дочерью в семье немолодых Спинджаров, их кумиром и главной радостью. Сначала, в школьные годы, она мечтала стать киноактрисой, но в эвакуации поступила на факультет иностранных языков пединститута и возвратилась вместе с ним в Ростов студенткой второго курса. Дора не собиралась учительствовать, полагая, что папа, при его связях, устроит ее переводчицей, и со «зверенышами» в школе ей иметь дело не придется.
Этот светловолосый, высокий и стройный офицер Доре понравился. Шрам на щеке придавал его лицу особую мужественность, а запинки в речи могли сойти за смущение.
Сусанна Семеновна с пустыми сумками вышла из палаты, быстрым оценивающим взглядом посмотрела на Васильцова: «Зачем Дорочке понадобился этот калека?»
Взяла дочку за руку:
— Домой, домой пора, — и увела.
Максим горько усмехнулся. Чувство одиночества сгустилось. Собственно, кого ему ждать? Сестра, как ему написал ее муж, погибла при бомбежке в дороге, а в Ростове никто не знает, что он в госпитале.
* * *
Лева прислал письмо и вложил в него перевод Майкова из Гете:
Эта маленькая Лилли —
Целый мир противоречий,
То трагедий, то идиллий!
Что за ласковые встречи!
Льнет к тебе нежней голубки,
А обнять хочу — отскочит!
Засмеюсь — надует губки,
Рассержусь — она хохочет.
Вон в сердцах хочу бежать я —
Дверь собою застановит,
Открывает мне объятья,
Умолкает, руку ловит!
Сдался — уж глядит лукаво,
Так и знай, что будет худо…
Это бес какой-то, право,
Только бес такой, что чудо!
В конце стихотворения приписал: «Точно твой портрет».
Ну, положим, Лева, объятий я тебе не открывала и льнула вполне умеренно, дорогой мой названый братик.
А еще через три недели на ее имя пришел армейский треугольный конверт: «Дорогая Лиля! Я — фронтовой товарищ Левы. При взятии дота он был смертельно ранен в живот. Перед отправкой в госпиталь попросил меня написать Вам, и Переслать фотографию. Похоронен Лева у деревни…»
С фотографии задумчиво глядели огромные глаза. Он был в гимнастерке, с лычками младшего сержанта на погонах. На обороте фотографии рукой Левы бисером выведено только одно слово: «Единственной».
Лиля проплакала всю ночь. Встала осунувшейся, с воспаленными глазами. Мама тревожно спросила: