– Такова его натура. Я не удивлюсь, если в свой смертный час он составит заговор против Господа Бога. И готова заключить пари, что все свои грехи переложит на чужие плечи, например, своей жены, которая, оставаясь по-прежнему верной Лотарингскому дому, не устает воспевать доблести принцев де Конде и их права на корону! Она глупа, но находятся еще большие глупцы, которые слушают ее, открыв рот.
– Да, конечно. Сознаюсь, у меня не было иллюзий относительно Месье. Но видеть, как любимые тобой люди, и родной твой брат тоже, открывают ворота врагам, чтобы они помогли им разграбить наше королевство, для меня невыносимо… Мне это не только больно, но и непонятно!
– Мужчин трудно понять, дорогая.
– А нам остается одно – плакать, когда их головы обагрят кровью черное полотно эшафота. В моей семье казни, похоже, скоро станут печальной традицией… А народ? Он в восторге рукоплескал королю, но вот снова появились вредоносные призывы, и люди опять недовольны и готовы к мятежам…
– В природе человека – непостоянство! Знаете, что я вам посоветую? Вместо того чтобы сидеть одной в своем углу и страдать, вам нужно время от времени навещать вместе со мной королеву. Вы знаете, как горячо она любила нашу принцессу Шарлотту, и мы часто с ней вместе ее вспоминаем. Поедемте! Вы будете приятно удивлены!
Прошло два дня, и Изабель переступила порог Пале-Рояля. Слева от нее шла госпожа де Бриенн, справа – Мари де Сен-Совер, которая тоже была своей в этом маленьком кружке и радовалась, что теперь будет видеть в нем и свою подругу.
– Вы увидите! Там мы дышим другим воздухом!
В самом деле, Изабель с трудом сумела скрыть изумление, когда госпожа де Мотвиль, преданная наперсница королевы, ввела ее в покои, и королева в ответ на ее реверанс сказала, взяв за руку госпожу де Бриенн:
– Я счастлива, герцогиня, что вы позволили госпоже де Бриенн привезти вас сюда, где вы так часто бывали вместе с нашей любимой принцессой. Садитесь. Полагаю, вы здесь всех знаете.
Не без удивления молодая женщина сразу же узнала герцогиню де Вандом, урожденную де Водемон-Лоррен. Для герцогини де Вандом на свете не существовало ничего, кроме ее обожаемого мужа Сезара, сына Генриха IV и Габриель д’Эстре, который сам, впрочем, предпочитал мальчиков, и благотворительности. Она занималась тем, что возвращала на путь добродетели заблудших девиц, из-за чего порой ей приходилось бывать в самых злачных местах. Ее супруг непрестанно интриговал. Что же касается их сына, де Бофора, то он готов был на все, чтобы стереть Мазарини с лица земли, но не желал вступать в союз с Испанией и был кумиром парижан. Подле герцогини сидела ее дочь, сестра де Бофора и жена де Немура. Ее приветливая улыбка заставила покраснеть Изабель. Не так-то просто оказаться рядом с женой своего любовника… Между тем Элизабет де Немур повела себя, словно они с Изабель были старинными приятельницами. Кого же она увидела еще? Де Гонди! Его едва можно было узнать в кардинальском муаре, который он носил с гордостью, близкой к спеси. Однако он улыбался во весь рот, поднося перстень с огромным сапфиром к губам входящих дам.