Сын сжал зубы, желваки зримо заиграли на его скулах.
– Я не могу послать никого другого, мой милый мальчик! Это жертва Перуну во славу нашей будущей победы. Поверь, я б пошел на это сам, но… Германарех все еще на Танаисе, а не в Кияре!
Мстислав глубоко вздохнул и поднял глаза вверх. Высоко над ними кружил орел, высматривая добычу.
– Смотри, отец! Может, это Матерь Сва прилетела меня проводить?
– Или Перун так благословляет!
– Что я должен буду сделать?
Верен оглянулся по сторонам. Поблизости не было никого.
– Ты сегодня должен будешь переправиться обратно чуть в стороне, но так, чтобы тебя заметили. Убегай, но ты должен будешь живым оказаться в их руках. Можешь сказать готам, что ты – мой сын, что послан ты князем Белояром к киевскому князю Словену с просьбой быстро выходить к Кияру. Что нас здесь около десяти тысяч. И… постарайся произнести все это не сразу, а…
Верен не смог выговорить слово «пытка», но Мстислав его понял. Молча кивнул.
– Дашь кого в дорогу?
– Нет. Любой другой на огне может проболтать, что князя здесь нет.
– Я понял. Когда выезжать?
– В полдень…
Воевода сам проводил сына до места переправы. Проследил, как лошадь с привязанным к хвосту плотиком из сухого камыша, на котором лежало оружие, одежда и малый запас еды, пересекла Танаис, как стройная мужская фигура села в седло. Сын обернулся, прощально поднял руку и толкнул животное пятками под бока. Спустя несколько минут ничто не напоминало о том, что здесь только что близкий человек шагнул на тропу, ведущую в Ирий…
Верен провел бессонную ночь, невольно ловя любой доносящийся с правого берега звук. Утром ему донесли дозорные, что готы спускаются к воде и готовятся к переправе. Воевода принес бескровную жертву Сварогу и коротко приказал отходить в сторону гор. В тот день он больше не произнес ни слова…
Спустя две седьмицы готы подошли к Кияру. Город встретил непрошеных гостей настороженным молчанием потемневших дубовых стен, заросших валов из щебня и глины, затвердевших на вековой просушке до состояния скалы. Германарех с интересом наблюдал за стоящими на верху стен ратными, за сожженными домами вне городской черты, кое-где еще чадящими чахлыми струйками дыма. На подходах к древней столице Русколани не встретилось ни военных отрядов, ни скотоводов, ни землепашцев. Король все больше настораживался: что это значило? Неужели князь Белояр решил и дальше отступать, подобно трусу, оставляя многовековой град на милость врага? Или он затаился с основными силами где-то в непроницаемых взором зарослях, сплошным зеленым ковром покрывавших склоны гор, и лишь ждет начала атаки на Кияр, чтобы ударить, прижать к стенам и смять в смертоносных объятиях. После памятной ночной резни и паники под Воронежцем полководец готов стал по-иному относиться к военному таланту росомонов. А потому – осторожность и еще раз осторожность!!