— Очнись, Лешага![2] — рядом как ни в чем не бывало стоял хмурый, как обычно, Старый Бирюк. — Чего скулишь? — и, словно забыв о воспитаннике, пошел дальше к стоящему на четвереньках Михе. — Вставай, Бурый!
Тот обвел вершину ошалелым взглядом, словно недоумевая, как вообще здесь очутился.
— Вот, — Старый Бирюк ткнул пальцем в два узелка, лежащих у кострища. — Там лепешки и мясо. Только ешьте по чуть-чуть, иначе кишки в узел завяжутся. Вода во флягах, выживете. Попусту не плещите. — Он повернулся, собираясь уходить.
— А мы? Что нам делать? — спросил Лешага, отчего-то вдруг ощутив, что прежнее имя кажется ему глупым детским прозвищем, что оно теперь связано с ним не более, чем опавшая листва с голым деревом.
— Ступайте, — буркнул Старый Бирюк. — Мир широк, вы готовы по нему идти.
— Но как же?.. — начал было ученик.
Старый Бирюк остановился, точно предвидел вопрос.
— Что мог, я передал. — Он вдруг подошел к замершим в ожидании юношам. — Вот, смотрите. — Он вытащил из-за пазухи кожаный мешочек и достал маленькую картинку в видавшей виды жестяной рамке. На фоне заснеженных гор в светлом дворе неведомого роскошного здания, выставив одну ногу вперед, летел человек в небывало яркой одежде. Другие люди, облаченные так же, смотрели на него с почтением, сжимая в руках диковинное оружие. На постаменте из желтоватого камня, полная молчаливого величия и покоя, красовалась высеченная фигура какого-то странного человека с длинными ушами. — Мой учитель передал мне эту реликвию, выпуская в свет. Теперь я — вам. Это Шаолинь. Там живут мудрые люди, они знают и умеют куда больше моего. То, что я смог узнать и передать — лишь капля осеннего дождя в сравнении с озером их познаний. Найдите их. Я не смог. Все.
Лешаге показалось, что голос Старого Бирюка звучит как-то необычайно мягко, точно и не наставник, а отец говорит с ним.
— Ну, что застыли? Ступайте!
* * *
— Вот, это Шаолинь. — Лешага, замявшись, расстегнул ворот защитного костюма и стащил с шеи висевшую на шнурке реликвию.
Зарина поглядела на протянутое сокровище. Он сам недоумевал, зачем показывает чешуйчатой сокровенный дар учителя.
— Я знаю, — вдруг произнесла женщина, глядя на него.
— Знаешь? — у Лешаги перехватило дыхание.
— Да. У нас есть книга о нем. Только она на другом, непонятном языке. Погоди, я сейчас принесу.
Беспроглядная ночь висела над развалинами, упрятанными под землю, поросшую шипастым кустарником. Гнетущая тишина холодила душу. Лешага сидел на замшелом валуне на том самом месте, где еще совсем недавно кипел бой. Сейчас только измятая жестколистая трава, усеянная множеством кривых зацепок-серпов, да пятна крови на ней еще помнили о недавней схватке. Ни возов, ни мулов, ни водоносов, ни охраны, только эти быстро впитывающиеся в сухую землю пятна. Наступит день, и даже на траве, сухой, как вяленая рыба, их будет уже не разглядеть.