— Вы полагаете, что, если бы я был постоянным владельцем этих мест, если бы я не рисковал потерять их за карточным столом, я бы сделал все, о чем вы говорили? — спросил маркиз.
— Ну конечно! — воскликнула Фортуна. — Я уверена, что, вернув все свои потерянные владения, вы попытаетесь улучшить жизнь не только обитателей Ламбета, но и тех фермеров, которые проживают на землях, принадлежавших когда-то Тейнам. Крестьяне ненавидят герцога и молятся о том, чтобы их господином снова стали вы.
— А как бы вы отреагировали, если бы я сказал вам, — произнес маркиз, — что у меня больше нет никакого желания заботиться о них, что меня не интересуют ни их проблемы, ни их беды? Ведь что бы ты для них ни сделал, они все равно будут недовольны. — Он помолчал. — Если бы я сказал вам это, вы бы мне поверили?
— Нет, конечно же нет, — ответила Фортуна. — Вы говорите так только для того, чтобы подразнить меня, поскольку считаете, что с моей стороны было слишком самонадеянно учить вас. Но вы гораздо лучше меня знаете, что надо делать. Подумайте, Аполлон, как было бы замечательно, если бы все эти люди снова стали счастливыми и довольными!
Фортуна, забывшись, назвала маркиза тем именем, которым называла его про себя, а он, хотя и заметил это, ничего не сказал. Он не отрываясь глядел на дорогу и, казалось, о чем-то глубоко задумался.
Они снова проехали по Вестминстерскому мосту, но теперь пересекли площадь, где проходили парады гвардии, и повернули на Сент-Джеймс-стрит.
Маркиз прекрасно видел, что джентльмены, заходившие в клубы и выходившие из них, останавливались посмотреть на них. В окне «Белого клуба», имевшем форму арки и недавно установленном Бо Бруммелем, он увидел лорда Хорнблоттона и понял, что члены этого заведения скоро начнут рьяно обсуждать, кто это ехал с ним в фаэтоне.
Фортуна прекрасно понимала, что вызывает всеобщий интерес. Она с удовольствием смотрела по сторонам, широко раскрыв горящие от возбуждения глаза. Солнечный свет подчеркивал изысканную белизну ее кожи и высвечивал золотые нити в ее белых волосах.
Когда они подъехали к Мерил-Хаус на площади Беркли, Фортуна импульсивно повернулась к маркизу.
— Спасибо вам, — произнесла она, — за эту замечательную прогулку. Я знаю, что вы только притворяетесь безразличным и что вы обязательно постараетесь облегчить жизнь этих бедных людей. Я чувствую, что скоро, очень скоро ваши дела пойдут на лад.
— Быть может, вы принесете мне удачу, — произнес маркиз глубоким голосом, и на лице его на этот раз не было пренебрежительного выражения.
— Я надеюсь на это, — мягко ответила она, — всем сердцем надеюсь.