— Постараюсь что-то узнать и об этой истории. До меня доходили смутные слухи о певице Торелли. Прекрасная дама, похоже, злоупотребляет своими чарами, из-за нее свели счеты с жизнью уже несколько мужчин. Вы хорошо сделали, что рассказали мне об этом. В любом случае, прошу вас, не тревожьтесь. Как только у меня появятся вести об Альдо, я сразу же вам сообщу. Главное, не теряйте бодрости духа!
— Ну, этого у меня не отнять! — гордо объявила Мари-Анжелин. — В нашей семье все крепкого закала…
— Начиная с Крестовых походов! — заключила тетя Амели с тенью улыбки в прекрасных зеленых глазах.
Проверка кампании такси была проведена мгновенно и оказалась очень информативной. Выяснилось, что автомобиль с номером, указанным Люсьеном, принадлежит русскому, Федору Разинскому, бывшему адвокату из Петербурга, который совершенно не походил на упитанного итальянца, описанного Люсьеном. У Разинского была совершенно иная внешность. Высокий, худой, седеющий блондин чем-то походил на Карлова, с которым, как оказалось, он был даже знаком. Сходство оказалось не только внешним. Похожим был и глухой рокочущий бас, который наверняка мощно гремел под сводами церкви, и обидчивый гордый характер, который трудно было скрыть. Когда инспектор Соважоль явился к нему домой на улицу Фий-дю-Кальвер, желая очень вежливо осведомиться, где тот был и что делал вечером 3 декабря, тот сразу возмутился.
— А вам что за дело? — пророкотал Разинский.
Не желая вступать в пререкания, невысокий Соважоль вежливо ему улыбнулся:
— Мне необходимо это знать.
— Извольте объяснить, по какой причине!
— Причина состоит в том, что, возможно, мне придется отвезти вас в тюрьму как сообщника в деле о похищении, — все так же вежливо отвечал Соважоль.
— Меня?! В тюрьму?!
— Именно. Вас и, само собой разумеется, ваш автомобиль. Поскольку ваш автомобиль — необходимое условие удачного похищения.
Великан согнулся поплам и взглянул в лицо отважного полицейского, яростно сопя.
— Это я кого-то похитил?! И кого же?
— Иностранного аристократа, князя Морозини из Венеции. Его имя вам знакомо?
— Друга полковника Карлова? — проревел Разинский и, мгновенно успокоившись, сел. — Задавайте вопросы.
— Вопрос один: где вы были 3 декабря между половиной седьмого вечера и десятью часами?
— На улице Дарю. Репетировал. Я пою там в церковном хоре.
И в подтверждение своего таланта великан пропел несколько нот, глядя, как задрожали подвески на люстре.
— А где находилось ваше такси?
— Стояло перед дверью.
— У вас могли его одолжить?
— Нет! Не могли! Дурные шутники прокололи мне шину на запасном колесе и на левом заднем. Пока я пел, мне меняли шины.