Ведя спутников по длинному коридору, юноша открывал нужные двери:
— Тут уборная. Тут утром и вечером рожи сполоснуть можно. Тут подмывальня. Поняли, дуры? Холстины вон, на полках, ножни там же. Вода нагретая вот здесь всегда стоит. Ежели не стоит, вниз к Нурлисе сходите, она даст.
— А как же баня? — прошептала Айлиша, оглядывая комнатку с лоханками и узким окном под самым потолком.
— Не баня, а мыльня! Хоть каждый день туда ходи, там и вещи свои постираете, портомоек тут нет.
Вернувшись в их комнатушку, старший ученик продолжил:
— В сундуках у вас две смены белья, две пары обор, девкам исподние рубахи, тебе подштанники, да по холстине — морды вытереть. Пока хватит. Остальное, если доживете, осенью да зимой дадут. Лучины, доски для писания и мел завтра вам принесу.
Закончив вразумлять подопечных, Фебр оставил, наконец, их одних.
Как только дверь за парнем закрылась, новички стали осматриваться. В комнате было пусто. Зияло черное жерло остывшего вычищенного очага, стояли три широких лавки, с сундуком в изножье каждой. Возле окна жалась к стене скамья, и возвышался большой стол, на котором над миской с водой склонился безыскусный светец. На подоконнике — горка лучин. Больше не было ничего. Девушки кинулись открывать лари. Там и впрямь лежало только то, что говорил Фебр.
— Богато… — вздохнул Тамир.
— Хоть бы зеркальце дали, — всхлипнула Айлиша.
— Ты б в него посмотрелась и еще горше расплакалась, — мрачно отозвалась Лесана.
После этих, полных горечи и досады слов, все трое переглянулись и… рассмеялись. Успокоившись, стали готовиться ко сну. Тамир сидел на своей скамье, отвернувшись к стене, и слушал, как за его спиной шуршат, переодеваясь в исподние рубахи девушки. Потом настала их очередь дать парню время сменить порты на подштанники. И вот уже все трое вытянулись на своих лавках. Смятые сенники казались влажными, тонкие одеяла почти не грели, из холодного очага тянуло сквозняком, и до костей продирал озноб. Каменные стены отдавали сырость и холод, жадно поглощая тепло полуголых тел.
— Если тут весной так холодно, что ж зимой-то будет? — простучала зубами со своего ложа Айлиша. — И очаг затеплить дров не дали…
— Зимой-то, поди, дадут, — отозвался Тамир, страстно мечтавший оказаться возле родной, пышущей жаром печи.
— Все! Надоело зябнуть! — Лесана вскочила, приплясывая на студеном полу. — Давайте лавки сдвинем. Сейчас друг к дружке прижмемся, тремя одеялами накроемся, можно еще сверху холстины набросить, которые нам для утирок дали. И вы как хотите, а я портки вздену. Эдак все себе застудишь. Мы ж сюда за наукой, а не хворать приехали. Ну, давайте.