Проговорившееся дитя покраснело, потупилось и стало усердно жевать.
— Хватит скромничать, все свои. Интересно же посмотреть, как зарождается талант, Дашка, давай читай!
— Мам, сначала ты, ладно? — вцепившись в кружку, как в спасательный круг, попросила девочка.
— Ну, ладно, пожалуйста. — Татьяна протянула дочери сложенный листок: — На, прочти сама.
— Прикольно, особенно про цепь, — с подростковой немногословностью похвалила дочь. — Это тебе сколько лет было?
— Всего на год больше, чем тебе сейчас, — с удивлением отметила мать.
— А о ком это ты? — Дитя смотрело в корень.
— О Маке, я в него была влюблена с восьмого класса. — И, не желая задерживаться на этой теме, напомнила: — Ну теперь давай ты, доставай свои стихи или наизусть помнишь?
— Помню, конечно. Но лучше я тебе написанные принесу.
Дашка скрылась в недрах темной квартиры. Через несколько мгновений раздалось раздраженное Васино мяуканье, затем какое-то шуршание, из чего прислушавшаяся к звукам в ночной тишине дома мать поняла: «Похоже, кот охраняет ее сокровища. Значит, прячет их в кресле, и правильно». Дочь появилась на кухне, щурясь на яркий свет и прижимая к голому животу, не прикрытому пижамой, тетрадку в яркой обложке.
— Мам, ты только прочти то, что я тебе открою, а остальное не смотри, обещаешь? — настороженно глянув из-под челки, попросила она.
— Не бойся, мы люди приличные, читать чужие дневники и письма не приучены, — засмеялась заинтригованная Татьяна. На раскрытой странице она прочла, стараясь не отвлекаться на орфографические ошибки, стихотворение под названием «Синяя ночь».
— Очень даже хорошо. Ночной этюд в синих тонах, — одобрила Таня и, нагнувшись, чмокнула дочку в умненький лоб. — Продолжай писать, а там посмотрим, что из этого выйдет.
— Мам, тебе правда понравилось? — краснея от удовольствия, спросила юная поэтесса. — Мне кажется — там рифма кое-где дурацкая.
— Дашуль, я тебе как профессиональный редактор говорю, стихи очень даже приличные. Ошибки есть, но дело не в них, а в том, что ты схватила настроение, ритм, образ. Если тебе нравится писать, то не ленись, работай. Чтобы получилось одно достойное стихотворение, надо написать десяток плохих.
— Мам, а ты почему перестала писать? Ленилась, значит? — удивилась дочка, уверенная в безграничной материнской работоспособности.
— Я думала, что этому надо учиться, — призналась Татьяна.
— А разве нет? — Ребенок был потрясен тем, что мать смогла поставить под сомнение такое святое слово, как учеба.
— Надо, но я решила, что сначала научусь, а потом буду писать.