— Ты за машиной той пригляди до утра, все-таки неизвестно, чьей она окажется.
Уже совсем ручной гаишник согласно кивнул. Я поняла, что такой силе противостоять не может никто.
В тепле заведения мы затихли, возбуждение улеглось. Мы говорили о чем-то важном или о пустяках, но очень серьезно. Я пыталась их убедить в том, что расставаться нельзя, а они не спорили со мной, зная неизбежность разлуки. Мне не хотелось видеть, как «не сбываются мечты», и я поднялась, чтобы уйти.
Сергей вышел проводить меня, и на ступеньках я, не выдержав, сказала:
— Я ее очень люблю, мы дружим со школы.
— Я тоже ее люблю, — ответил он.
— Тогда не улетай, будь с ней или возьми с собой, — взмолилась я в отчаянии.
— Не оставляй ее, береги, — как эхо отозвался он, пронзенный болью вечного скитания в бесприютной высоте.
Слезы стояли у меня в глазах и мешали видеть, как становится влажным его взор. Мы обнялись, как перед вечной разлукой, и я уехала, терзаясь несправедливостью жизни, которая не дает шанса на счастье, а только дразнит им.
На следующий день мне хотелось успокоить, поддержать подругу, но она была весела и безмятежна.
— Он позвал тебя с собой? — с облегчением догадалась я.
— Нет, да я никогда и не согласилась бы, — ответила она.
— Ты не любишь его? — изумилась я.
— Люблю.
— Тогда почему?
— Потому что небо над моей головой для того, чтобы в нем летали журавли. Этого достаточно для счастья».
— Витя, я рад, что ты заехал ко мне, и сразу хочу тебя предупредить: то, что тебе придется делать, если мы договоримся, не соответствует тому, что ты можешь делать. На работе ты будешь скучать, — без лишних предисловий начал разговор с бывшим одноклассником владелец «Агрохимцентра».
— Не волнуйся, Мак, поскучаю, — ответил удивленный Крупинкин и отхлебнул кофе из толстенькой чашки, поставленной перед ним невозмутимой пожилой секретаршей Лобанова.
— Скучать ты долго не сможешь и начнешь мне все совершенствовать. Я ведь дружбу со службой не путаю, поэтому позвонил туда, где ты раньше работал, и поговорил с твоим начальством, — поделился информацией работодатель.
— И ты можешь мне об этом в глаза говорить? — Витя отодвинул недопитую чашку, как возмутительную подачку.
— А почему я должен это скрывать? Я же тебя не в футбол во дворе приглашаю играть? Мое дело для меня значит не меньше, чем твое для тебя. Хочу быть уверен, что человек, которого я беру на работу, в состоянии принести мне больше, чем мои расходы на его зарплату. Иначе он будет жить за мой счет, а это совсем другие отношения. Ты собираешься получать у меня пособие на бедность или зарабатывать деньги? — Тон Лобанова был жестким.