— Смотрел? — спросил Швецов.
— Вчера, — ответил Родин, с благодарностью вспомнив брата, который чуть не силком затащил его на эту остросюжетную, но далекую от совершенства картину.
— Разведчики — все-таки загадка природы, — сказал Швецов. — Для психолога-исследователя — сущий клад.
— Интересные люди, — согласился Родин.
Но Швецов, словно не слыша его, продолжал развивать свою мысль.
— Недавно по телевидению выступал Анохин, летчик-испытатель, в на дилетантские вопросики типа «Страшно — не страшно?» в одном из ответов вскользь бросил: «У меня нет нервов». Мне кажется, что это не рисовка. Это признание человека, которого не удовлетворяет простой испытательный полет, ему нужно что-то такое, чтоб нервы щекотало, вернее, то, что от них осталось. Тогда он будет ощущать жизнь на сто процентов. Тогда он живет. То же самое, я думаю, испытывает профессиональный разведчик. Жизнь дома, вне работы ему кажется пресной, он должен все время идти по острию бритвы, быть на грани.
— Это утомляет, — заметил Родин, — В последних донесениях Зорге писал, что он и его люди настолько взвинчены и раздражены, что он удивляется, как они еще не провалились.
— Я этого не отрицаю. Но в конце концов эта напряженность, жизнь на пределе становится нормой их психики.
Из подземного перехода неожиданно вынырнули, как впоследствии выразился Швецов, две длинноствольные девицы. Выглядели они впечатляюще. У одной — подбит глаз, у второй — почти до самого бедра разорвана юбка.
— Мальчики, закурить не будет? — спросила первая, причем таким тоном, будто они были знакомы сто лет.
Швецов угостил их сигаретами, и они, кивнув в знак благодарности юными головками, поплыли дальше.
— Крепко девкам досталось, — посочувствовал Родин.
— Пусть бога молят, что ноги унесли, — усмехнулся Швецов. — На прошлой неделе у «Праги» двоих так отделали, что пришлось «скорую» вызывать.
— За что?
— Здесь, на Арбате, работают центровые, это их район, а эти две кикиморы — залетные, по всей вероятности, с трех вокзалов, вот им на орехи и досталось…
— Волчьи законы! — непроизвольно вырвалось у Родина.
Швецов сплюнул и продолжил прерванную мысль.
— Так вот, — сказал он. — Разведчик… Ему можно все. Его принцип: цель оправдывает средства. Мораль сей басни…
— Мораль такова, — перебил Родин. — Человек из любой грязи может выйти чистым.
— Наш?
— Любой. Если он — Человек. С большой буквы.
— Ладно, — махнул Швецов. — Это частный вопрос. Давай копнем шире — в рамках нации. Психология фашизма до сих пор но выяснена. Я, например, уверен, что на Нюрнбергском процессе многие нацисты действительно не понимали, в чем их обвиняют. Их норма морали…