Голос его все отдалялся от меня, затухал, как в тумане.
— Э-э, да ты спишь, политрук, — встряхнул меня за плечо Орлов. — Ясное дело, умаялся. А ну, Гаевой, освободи место гостю, пусть покемарит малость. А тебе уж собираться пора.
Высокий, стройный лейтенант вскочил с нар, смачно потянулся. Это было последнее, что я видел, прежде чем провалился в мягкий, теплый сон.
Проснулся я от шороха тихих голосов. Над расстеленной на столе картой склонилось несколько незнакомых мне людей. Майор сразу уловил мое движение.
— Лихо спишь, корреспондент, — засмеялся он, — эдак все интересное проспать можно. Тебя тут Гаевой ждал, в разведку с собой взять хотел. Будить пожалел.
— Где он? — вскинулся я.
— Полчаса как ушел. Да не горюй, еще не вечер, будет себе работа. Тут ребята «языка» приволокли. Дохлый, правда, «язык», подмороженный, но ничего, скоро очухается. Погоди несколько минут, пройдем, посмотрим. — И он снова уткнулся в свою карту.
Я вышел, из штаба и зажмурился от сияющей белизны снега. Спустился к горной речке, плеснул водой в лицо — она обожгла, взбодрила. Чуть левее щуплый человечек тащил от реки ведра с водой. Это был Федулов. Я в несколько прыжков догнал его:
— Стой! Тот мальчик. Левон, живой? Он здесь?
— А что ему сделается? Живой, — потирая озябшие руки, хмуро ответил Федулов.
— Проводи к нему. У меня… дело есть.
— Ушел он. В разведку. К перевалу.
— Когда ушел?
— А сейчас и ушел. Весь взвод товарища лейтенанта Гаевого ушел.
— А ты почему не с ними?
— Я при бане, — огрызнулся Федулов и подхватил свои ведра.
В штабной землянке майор явно ждал меня, разглядывая какой-то яркий журнальчик.
— Везет тебе, Петросян, — весело сказал он, — глянь, какая наглядная агитация у этого дохляка «языка» нашлась. — Он пролистнул несколько страниц. — Это карта Баку. Видишь, линеечкой отчеркнуто. Отсюда ветераны возвращаются в фатерлянд, домой то есть. Так сказать, предел мечтаний. Вот это все, синим закрашенное, собственность германского рейха. А что красное — земли акционерного общества «Немецкая нефть на Кавказе». Красиво назвали: «Фриц унд Гретхен акционер-гезельшафт».
— А Гретхен при чем?
— Э-э, не скажи… Гретхен у них баба хозяйственная. Ей что детская кофтенка, что бакинская нефть — все сгодится. Ну что, интересно?
— Интересно, — согласился я. — Товарищ майор, а можно их догнать?
— Кого это?
— Да взвод Гаевого.
— Так они ж час, как ушли. А в горах без привычки, сам знаешь…
— Я до войны альпинистом был.
— Что ж молчал? Альпинист им ох как сгодился бы. — Но майор тут же пригасил пыл: — Нет, не пущу. Сгинешь, а мне потом отвечай. Не положено человека одного в горы пускать.