Грехи царя Омара (Шахразада) - страница 12
Вот потому зов достиг далекого мудрого Георгия удивительно легко и быстро.
– Ну вот, мой друг, теперь ты ближе ко мне и я могу спокойно беседовать с тобой.
Назир лишь поклонился в ответ. Он понимал, что его другу есть что сказать. И он просто пытается подобрать слова, чтобы быть понятым без долгих объяснений.
– Да, мой друг Назир, я действительно незримо присутствовал при твоем разговоре с царем Омаром. Ты мудро сделал, что ничего не скрыл от царя. И мудро позволил ему принять решение. Пожалуй, в подобных обстоятельствах – единственно верное.
– Увы, мудрый мой Георгий. Быть может, это так и есть. Но я все же ожидал, что царь посмеется над моими страхами. Что родившийся сын будет ему настолько дорог, что он не побоится рискнуть всем, но только оставить его при себе…
– Я полагаю, что такого случиться не могло. Да, ваш царь Омар неплох. Он умен, расчетлив, как воин даже храбр. Но с некоторых пор свою власть и спокойствие трона он ставит выше чувств, что могли бы сделать честь любому мужчине.
– Да, я сознаю, что это так.
– Вот поэтому царю легко было навсегда отказаться от сына, привыкнуть к мысли, что у него по-прежнему нет наследника…
Назир молчал. Увы, мудрый Георгий говорил чистую правду. Да к тому же, не время и не место было сейчас спорить о достоинствах царя Омара.
– Но есть и еще одно соображение, мой друг, которым я хочу поделиться с тобой. Пока ты беседовал с царем, я решился подслушать и его мысли.
– О Аллах милосердный, зачем?
– Чтобы лучше понимать царя. И вот что я узнал… Укрепи свой дух, Назир. Тебе будет страшно это услышать. Так же страшно, как мне было это узнать.
– Говори же, Георгий, не томи!
– Царь Омар возненавидел своего сына с того мгновения, как увидел…
– Да помилует малыша Аллах, за что же?
– Царь увидел родимое пятно малыша, так похожее на его шрам… Быть может, я не открою тебе никакой тайны, если скажу, что шрам, полученный им в той жестокой схватке, тревожит его и поныне. Но было время, когда боль не отпускала Омара ни на минуту. В те годы он готов был отдать все, что имел, за одну лишь спокойную ночь, за то, что боль никогда не вернется… Вот поэтому, лишь только царь увидел родимое пятно на головке сына, былое страдание вновь вцепилось в него своими жестокими пальцами.
– Так царь надеется, что вместе с сыном его навсегда покинет и боль… Несчастный Омар! Как же велико его заблуждение.
– Увы, друг мой, ты все понял верно.
– Ну что ж, пусть боль царя останется в его душе… Ибо нет судьи более страшного, чем собственная совесть.
– Да будет так. Скажи мне, Назир, ты уже думал о том, как и, главное, куда следует отправить малыша?