Тот, кто желает объективно написать о войне 1812 года и её политических причинах, неизбежно сталкивается с обстоятельством, вследствие которого хороших трудов на эту, казалось бы, избитую тему не так много. Речь идёт о проблеме, которую можно назвать «эффект экрана позднейшего времени». В любом случае, о каком бы историческом событии мы ни писали, перед нами стоит как бы замутнённое кривое стекло поздних мемуаров, предвзятых суждений, штампов и позднейших исследований, которые искажают события прошлого. Однако с 1812 годом ситуация совершенно особая. Драматические события этой войны развивались совершенно иначе, чем предполагали, к чему готовились современники, а итог кампании был для всех настоящей неожиданностью. Едва только участники этого грандиозного события немного оправились от изумления, они тотчас стали писать, подгоняя чувства и настроения, которые они испытывали накануне кампании под её финал. Но если бы речь шла только об эмоциях! Оказалось, что в русской армии чуть ли не каждый поручик готовился заманить врага в глубь страны, а во французской все только и умоляли императора не совершать страшной ошибки, которой теперь, по общему мнению, стала война с Россией. То же самое в отношении всех прочих больших и малых событий, политической и военной истории. Отныне всё стало видеться через призму вторжения в Россию Великой Армии и её финальной катастрофы. Поэтому и в русских, и во французских мемуарах о войне 1812 года всё подчас не просто искажено, а буквально поставлено с ног на голову.
Если же мы хотим понять подлинные мотивы поступков политических деятелей, планы военных, настроения в обществе России и Франции, мы должны попытаться взглянуть на события той эпохи не через кривое, мутное стекло мемуаров и позднейших произведений, а обратиться, в первую очередь, к подлинным документам той эпохи. Поэтому скажем, когда речь идёт о франко-русских взаимоотношениях в 1809 году, нужно брать за основу не тексты, написанные каким-нибудь современником через 40 лет, а подлинные письма, приказы, отчёты, дневники, публикации именно 1809 года. Только так можно получить представление не о планах и чувствах, которые появились задним числом, а постичь истинный дух эпохи и её настроения и в конечном итоге правильно понять происходящее.
Значит ли это, что нужно совсем пренебречь мемуарной литературой? Конечно же, нет! Ведь мемуары дают краски и аромат эпохи… важно только убедиться, что именно той, а не другой. Иначе говоря, ими можно пользоваться лишь тогда, когда они находят подтверждение в документах изучаемой эпохи, что и делалось неоднократно при написании этой книги. Ни в коем случае не отказываясь от мемуаров в качестве полезных источников, автор отдавал безусловное предпочтение документам изучаемой эпохи. В результате были сделаны многие интересные выводы, которых никогда бы не удалось добиться, если бы не это предпочтение.