— Я ничего не поняла, но мурашки по коже у меня уже бегают, — покачала головой Кристина, кутаясь в плед. — И ты знаешь этого мистера X?
— Знаю, — кивнул с улыбкой Тимофей.
— И почему просто не пойдешь к нему?
— Тут нужна осторожность. Не хочу снова оказаться в придорожной канаве. При этом без дыхания и пульса в моих молодых членах.
— Скорее, скорее иди сюда! — потребовала она, распахнув плед. Потом прижала Тимофея к себе и уткнулась носом в его шевелюру.
— Господи, господи! Что же вы, мужики, за Дон-Кихоты такие? Вечно с мельницами воюете.
— Скорее, это мельница со мной воюет.
— Нет, в твоем случае это не мельница, а дракон, — вздохнула Кристина. — Самый настоящий. Не боишься, мой дорогой рыцарь?
— Не боюсь, потому что знаю его уязвимое место.
— А он знает?
— О чем?
— Где твое уязвимое место?
— Наверняка. Но я ударю первым.
— Уж не для этого ли ты притащил свой клоунский реквизит? — кивнула она на большие сумки в углу комнаты.
— Ага. А ты догадливая.
— Просто у твоей Дульсинеи соображалка работает.
— Я очень рад этому обстоятельству.
Она хлопнула ладонью ему по лбу и спросила:
— И когда ты намереваешься поговорить с этим распрекрасным господином, который у кого-то в горле застрял?
— Завтра.
— Так скоро?! — испугалась Кристина.
— Другого случая может не представиться. У него намечается праздник, который я намерен почтить своим присутствием.
— Ты самый ненормальный Дон-Кихот из всех Дон-Кихотов.
— Если ненормальность означает неординарность мышления, расчет, изобретательность и принципиальное неприятие зла, тогда я согласен быть самым ненормальным.
— И самым пижонистым, хотелось бы мне добавить! — засмеялась Кристина, укрываясь вместе с ним пледом.
* * *
— Богдан Сергеевич, почему вы считаете, что Тимофей тут появится? — осторожно спросил Олежек, наблюдая вместе с ним за машинами с дипломатическими номерами, въезжавшими через ворота на территорию особняка.
— Он упрямый парень. Появится, — уверенно ответил Старик. — Обязательно появится.
— Лично я не уверен. Он не рискнет сунуться сюда.
— Я всегда говорил тебе, чтобы ты не судил о людях по себе. Собственное Я — не та мера, которой измеряются характеры других.
Они стояли возле маленькой беседки на краю участка, в стороне от резвящихся детей, голоса которых звучали резко и пронзительно в густом теплом воздухе запоздавшего бабьего лета, решившего одарить горожан последними своими прелестями. Иногда сквозь слой облаков проглядывало солнце и разливало по городу мягкую дымку во всех тонах оранжевого и синего. День обещал быть просто прекрасным.