— Нет.
— И Дагенхем ни о чем не упоминал?
— Нет, — солгал Фойл.
— Значит, у него была иная причина упрятать тебя в Жофре Мартель. Зачем-то ему нужен «Номад»… Но пытаться взорвать «Воргу» — это глупость. Только дикий зверь грызет захлопнувшийся капкан. Сталь не виновата.
— Не пойму, о чем ты. «Ворга» прошел мимо.
— Кару заслужил мозг, Гулли. Тот мозг, который устроил западню. Выясни, кто находился на борту «Ворги». Узнай, кто приказал уйти. И накажи его.
— Да-а. Как?
— Думай, Гулли. Голова, сообразившая, как сдвинуть «Номад», как из ничего собрать адскую машинку, должна найти способ. Но никаких бомб! — Думай! Разыщи кого-нибудь из экипажа «Ворги». Он назовет остальных. Выследи их, узнай, кто отдал приказ и покарай его. На это требуется время, Гулли… время и деньги, много денег, больше, чем у тебя есть.
Они часами переговаривались по Линии Шепота. Голоса слышались слабо, звучали как будто у самых ушей. Лишь в определенном месте каждой камеры можно было услышать собеседника. Вот почему они не сразу обнаружили это чудо. Теперь они наверстывали упущенное время. Джизбелла учила Фойла.
— Если нам когда-нибудь удастся выбраться из Жофре Мартель, мы будем вместе. Я не могу довериться безграмотному человеку.
— Кто безграмотный?
— Да, ты, — решительно заявила Джизбелла. — Мне приходится все время разговаривать на уличном арго.
— Я умею читать и писать.
— И все… то есть, кроме голой силы — ты нуль.
— Говори толком, ты, — рассвирепел Фойл.
— Я и говорю толком. Что проку от самого лучшего резца, если он тупой? Надо заточить твой разум, Гулли. Надо дать тебе образование.
Он покорился. Он понял: она права. Надо знать гораздо больше не только для того, чтобы выбраться, но и для поисков «Ворги». Джизбелла оказалась дочерью архитектора, получила блестящее образование. Она муштровала Фойла, вбивала в него знания с циничным опытом пяти лет тюрьмы. Иногда он бунтовал против тяжелого труда. Тогда по Линии Шепота кипели яростные, но тихие споры. Затем, в конце концов, он просил прощения и вновь покорялся. Иногда Джизбелла уставала от наставлений. И они просто разговаривали и мечтали.
— Мне кажется, мы влюбляемся друг в друга, Гулли.
— Мне тоже так кажется, Джиз.
— Я старая карга, Гулли. Мне сто пять лет. А ты как выглядишь?
— Кошмарно.
— То есть?
— Лицо.
— Это романтично. Один из тех загадочных шрамов, украшающих настоящих мужчин?
— Нет. Ты увидишь, когда встретимся мы. Неправильно, да, Джиз? Просто: «когда мы встретимся».
— Молодец.
— Мы ведь встретимся однажды, Джиз?
— Скоро, я надеюсь, Гулли. — Далекий голос Джизбеллы окреп. — А теперь пора за работу. Надо готовиться.