— Конечно, нет! Вам известен мой девиз: «Ни гроша на энтропию!»… Что я слышу? — сто кредитов за это дорогое и очаровательное создание? Всего лишь одна сотня, джентльмены? Сама красота и изумительная приспособляемость. Две? Благодарю. Три с половиной? Благодарю. Предложено… пять? Восемь? Благодарю. Давайте, давайте! Кто больше? Замечательный плод местного гения Пятимильного Цирка. Она ходит, говорит, приспосабливается. В нее заложена обязательная любовь к хозяину. Девять? Кто еще? Что и это все? Вы побиты? Вы сдаетесь? Продано, лорду Йельскому за девятьсот кредитов.
Шум, аплодисменты и недоуменные подсчеты: «Боже, такой андроид должен стоить девяносто тысяч! Так тратить деньги…»
— Будьте любезны, передайте деньги андроиду, лорд Йель. Она отреагирует соответственно… До встречи в Риме, леди и джентльмены!.. Ровно в полночь во дворце Борджиа. С Новым Годом!
Формайл уже исчез, когда, к собственному восторгу и к восторгу прочих холостяков, лорд Йель обнаружил, что их обманули дважды. Апдроид оказался живым человеческим существом. Сама красота и изумительная приспособляемость. На девятьсот кредитов она отреагировала великолепно. Шутку долго еще смаковали в курительных салонах. Купленным на корню холостякам не терпелось поздравить Формайла.
А в это время Фойл и Уэднесбери, прочитав табличку «Джантируйте вдвое дальше или получите вдвое больше» на семи языках, ступили во владения «д-ра Ореля, несравненного мастера увеличения возможностей мозга».
Стены приемной покрывали зловещие огненные карты, наглядно поясняющие, как д-р Орель припарками, бальзамами, магнитными полями и электролизом заставлял мозг удвоить дальность джантации или денежную наличность. Кроме того, врач улучшал память жаропонижающими слабительными, укреплял мораль тонизирующими примочками и снимал душевные страдания Целительным Зельем Ореля. Приемная была пуста. Фойл наугад открыл дверь, увидел длинную госпитальную палату и в отвращении скривился.
— Притон для Снежков. Кокаинщики. Мог бы догадаться, что он и этим не брезгует…
Притон предназначался для Болезников, самых безнадежных наркоманов. Они покоились в больничных койках, умеренно страдая от нарочно вызванных пара-кори, пара-гриппа, пара-малярии. Жадно наслаждались незаконными болезнями и вниманием сестер в ослепительно белых халатах.
— Взгляни на них, — презрительно бросил Фойл. — Отвратительно. Если есть что-то более мерзкое, чем нарко-религия, то только это.
— Добрый вечер, — сзади раздался голос. Фойл захлопнул дверь и повернулся. Перед ним стоял доктор Орель, деловитый и аккуратный, в классической белой шапочке, халате и хирургической маске медицинского клана, к которому принадлежал лишь по мошенническому утверждению.