. При всей приверженности к чистоте революционных нравов люди этого круга не принимали стукачества «извне»
>{260}.
Очень сходный комплекс установок — скорее абстрактное восхищение Павликом, нежели стремление следовать его примеру — прослеживается и в реакциях детей. Начиная с середины 1930-х годов каждый ребенок, прошедший через какую-нибудь образовательную структуру (а таких было подавляющее большинство), знал о Павлике Морозове. Дети с готовностью интериоризировали окружающие их мифы и послушно писали классные сочинения о героях официальной советской пропаганды. В январе 1933 года группа московских одиннадцатилетних школьников с гордостью отрапортовала Надежде Константиновне Крупской о своих успехах в учебе и политической сознательности. В качестве образцов для подражания они называли Павлика Морозова и Колю Мяготина.
«Стали все выписывать газеты “Пионерскую правду” и “Клич пионера”. Стали там все читать. Читали про Павлика Морозова и Колю Мяготина. Прочитали и все классом сказали Анне Семеновне и мы будем такие как они. Если на заводе что увидели там и заявили в пионер отряд или в зав-ком. Мы знаем бабы ругаются в очереди и ругают партейцев, потому что они о партейцев ничего не знают. Есть в партии которые залезли вредить, но за то нельзя ругать всю партию. Мы будем помогать партии, когда узнаем кто вредит из партейцев. Мы теперь все в классе пионеров, и 20 ударников у нас»>{261}.
Конечно, подобные случаи отражали не столько взгляды самих детей, сколько их представления о том, чего ждут от них авторитетные взрослые. Может быть, учительница Анна Семеновна не диктовала им это письмо и даже не помогала его составить, но результаты ее морально-политического руководства видны в каждой строке. В то же время дети и сами охотно принимали культ Павлика. Об этом свидетельствует, например, нарративная поэма, опубликованная в 1936 году шестнадцатилетним Валей Боровиным. Выросший в отдаленной деревне Вологодской области на севере России, Валя был пламенным пионером. Его поэма изображает Павла, в соответствии с установившейся традицией, бесстрашным борцом с отцовской властью:
Пашка встал и глянул прямо, смело.
Подтянулись и его друзья.
«Дяденька! Отец мой, — начал Павка, —
Помогал проделкам кулака
...
И, как пионер, я заявляю:
Мой отец — предатель Октября,
Чтобы все кулацкие угрозы
Не страшили нас бы никогда,
Я отцу — предателю колхоза —
Важно, что в изложении Боровина образ Павлика несколько отличается от обычного картонного святого. Хотя Павлик и нарисован «отличником», говорится также, что «не раз он многих выручал». Имеется в виду, что Павлик часто подсказывал своим не подготовившим домашнего задания одноклассникам. Подсказки, несмотря на запрет, были в советских школах повальными и вызывали разноречивые комментарии в пионерской печати