. Такое отношение к Павлику Морозову определялось традиционными ценностями, принятыми в дворовой и уличной среде и поднятыми на щит военной пропагандой; согласно этим ценностям, предательство является самым страшным преступлением. Как мог мальчик, добровольно выдавший все, что знал, вызвать уважение в культуре, где настоящими героями были те, кто умирал, не дав вырвать из себя ни слова?!
Тимур, напротив, сохранял свою привлекательность даже для тех, кто тяготился принудительной пионерской активностью. Павлик Морозов «наушничал», а Тимур «по крайней мере хотел помогать людям». По словам женщины, выросшей в Брянской области в рабочей среде конца 1940-х, «мы все в Тимуров играли в детстве»>{315}. В «Павлика и кулаков» никогда не играли. Отчасти популярность Тимура среди детей, как и популярность взрослого героя Чапаева, объясняется тем, что оба они были героями фильмов>{316}. Имя же Павлика обычно ассоциировалось у ребенка с принудительной зубрежкой для пионерского собрания, что, конечно, не способствовало выбору этого персонажа в ролевые модели. И более привлекательными в качестве образцов для подражания стали герои войны вроде Зои Космодемьянской и Володи Дубинина.
В послевоенное время Павлик так и не смог подняться на вершину славы, на которой он находился до 1940 года. Попытка возрождения легенды, предпринятая в послесталинскую эпоху, тоже, как мы увидим, оказалась совершенно бесплодной.