Барон Ривен твердо решил найти кольцо и того, кто его украл. Один из его агентов расспрашивал Клифтона о краже. Агент докопался-таки, что Клифтон был одним из ближайших друзей Пью — а, возможно, и единственным. Клифтон жутко перепугался, но отрицал все, кроме своего знакомства с Пью. Эта ложь, как понимал Клифтон, со временем неизбежно должна выйти наружу. Поэтому вскоре после встречи с агентом Клифтон в одну прекрасную ночь удрал, намереваясь добраться до Бристоля. Там он хотел сесть на любой корабль, который увезет его из Англии. Денег у него не было, и потому он намеревался устроиться на судно юнгой — или кем угодно.
— Я стащил кошелек и на эти деньги снял комнатушку в дешевой портовой таверне, — рассказывал Клифтон. — И обошел с десяток судов, предлагая оплатить проезд работой. В конце концов меня взяли помощником кока на торговое судно.
Вечером, когда судно должно было отплыть, Клифтон прогуливался по припортовым улицам и вдруг почувствовал, как на плечо ему легла чья-то рука, а потом что-то кольнуло в шею. Он хотел убежать, но колени у него подогнулись, и он свалился без чувств на мостовую. Очнулся Клифтон в комнате, где увидел лорда Ривена и еще двоих мужчин. Пленника раздели и привязали к кровати. Барон собственноручно вколол ему в артерию какую-то жидкость. Вопреки ожиданиям Клифтона, сознание он не потерял. Но когда лорд Ривен стал расспрашивать о кольце, Клифтон, несмотря на отчаянную внутреннюю борьбу, выложил все как на духу.
— Наркотик правды, — заметил Кикаха.
— Да, знаю. Мой мешок с немногочисленными пожитками тщательно обыскали. Кольцо красовалось теперь на пальце у барона. Я ожидал, что меня сдадут констеблям и в конечном итоге повесят. Но, как оказалось, барон не хотел, чтобы властям стало известно обо мне или о кольце. Он велел своим подручным, мерзким подонкам перерезать мне горло. Бросив им несколько гиней, он направился было к двери, захватив с собой большой и изумительно разукрашенный кожаный саквояж. Но, сделав пару шагов, остановился и, обернувшись, сказал: «Я придумал для него более суровое наказание. Ступайте прочь!»
Когда мы остались вдвоем, барон вытащил из саквояжа два больших полумесяца из какого-то серебристого металла.
— Переносные врата! — воскликнул Кикаха.
— А, значит, вы знаете, о чем я говорю?
— Именно через такие врата я и проник в Многоярусный мир, — отозвался Кикаха.
— Понятно! Но у меня тогда не было ни малейшего представления, что это за штуковины. Я принял их за орудия пытки. В каком-то смысле так оно и было. Барон положил их на пол, так что они образовали круг с небольшим зазором, а потом отвязал меня от кровати. Я был слишком напуган, чтобы сопротивляться, и даже снова обмочился со страху, хотя мне казалось, что я уже опустошил весь мочевой пузырь, как только очнулся привязанным к кровати.