— У нас одна цель, господин комендант, — стал оправдываться Майер, — но мы не хотим наделать беды из-за чрезмерной спешки. Видите ли, у этого существа в отличие от нас не двадцать три пары хромосом в ядре клетки, а двадцать пять. Его клетки должны делиться во много раз быстрее, чем у нас. А значит, и раны заживали бы почти мгновенно, а этого не происходит… Конечно, если его не… Скажите, а что произошло с системой охлаждения? Ее что — взорвали?
Штольц слегка скрипнул зубами. Его желваки зашевелились.
«Молодец профессор! Попал в самую точку». — Фогель опять незаметно улыбнулся. Он наблюдал за лицом коменданта, пытаясь увидеть то, что говорили его глаза, а не то, что говорил язык. Но глаза Штольца «молчали».
— Этим уже занимаются, — Штольц спокойно отреагировал на провокационный вопрос. Невозмутимое выражение лица. Держался, как скала. — Следуйте за мной.
Комендант неторопливо направился к выходу.
— Ну, так что, господин профессор, вы все еще желаете рассказать коменданту о сыворотке? — почти не размыкая губ, проговорил Фогель — грузная фигура штандартенфюрера успела отдалиться на достаточное для безопасного разговора расстояние.
— Рановато, Эрих, — почти шепотом ответил Майер и печально улыбнулся. — Вы были правы.
— Зато Штольц уже вместо спичек выдает своим деткам гранаты, — добавил доктор, бросив напоследок взгляд на солдата и уничтоженный им холодильный агрегат. — А потом запирает в железные клетки вместо того, чтобы поставить в угол.
— Грустная аллегория, коллега, — констатировал Майер.
Сентябрь 2010 года. Россия. Москва.
Кафе «Меридиан» располагалось на первом этаже одного из типовых девятиэтажных домов, во множестве построенных в девяностые годы.
Николай Воронов сидел на высоком стуле у стойки бара и неспешно пил коньяк, разбавленный прохладой пузырящегося «пепси».
Ему нравилось это уютное заведение с тихой ненавязчивой музыкой. Динамики стереосистемы, как всегда, мурлыкали очередной попсовый хит, делая короткие паузы для рекламы.
По вечерам здесь жизнь бурлила, но сейчас, в полдень, посетителей собиралось мало.
Николай знал, что первые клиенты появлялись сразу, как только кафе открывалось — в восемь утра. Одни шли с какой-нибудь ночной работы, прямо у стойки бара перехватывали глоток спиртного и тут же уходили домой отсыпаться. Другие останавливались выпить разливного пива и просто посидеть, уставившись в широкий экран телевизора.
Воронов заходил в «Меридиан» довольно часто: заведение располагалось поблизости от его жилья, а приемлемые цены и сносная кухня не допускали лишних трат и расстройства желудка. Место у стойки бара считал наилучшим: отсюда можно без помех изучать посетителей — это всегда занимало Николая. Он любил понаблюдать за людьми, оценивая по каким-либо признакам их статус в обществе и делая выводы о них.