Гитлин и Сталер (Кацура, Гришин) - страница 28
Г и т л е р (дрогнувшим голосом). Но она из человеческих тел, Иосиф. Она из трупов.
С т а л и н. О чём ты, Адольф? Это эскалатор, его построили зэка. Стыдись — ты же вождь. Сюда надо бросить пятак. На! (Протягивает монету.)
Г и т л е р. Я — вождь? Я всё ещё вождь? Куда? В эту прорезь?
С т а л и н. Вождь не считает ступеньки, Адольф. Да, сюда. Не бойся, прорезь — это тоже я придумал. Это на тему советской бесполой жизни. Теперь можешь проходить. Не бойся, створки не закроются. У русских, Адольф, было три великих правителя — Иоанн, Пётр и Иосиф.
Г и т л е р. Ты думаешь?
С т а л и н. Проверено. Дай руку, товарищ! Мы идём с тобою по самодвижущейся лестнице! Идём к небу. Ты слышишь музыку, Адольф? Слышишь?
Издалека доносится музыка.
Г и т л е р. Бетховен? Девятая?
Музыка звучит громче.
С т а л и н. Шостакович.
Г и т л е р (серым голосом). Да, узнаю.
С т а л и н. Пам-пам-парам-пам! Па-па-па-па… Страшная музыка, Адольф. Музыка — это страшная сила…
Звучание усиливается. Где-то там, наверху, сражение света. Тревожно вспыхивают зарницы.
12. Слайды
Сталин и Гитлер смотрят диапозитивы. На стене Мейерхольд, Бабель, Пильняк, Мандельштам, Тициан Табидзе, Паоло Яшвили, Михаил Кольцов, Николай Вавилов, Павел Васильев, Егише Чаренц, Матвей Бронштейн, Николай Олейников, Хармс, Косырев, Михоэлс. Рядом с вождями, в полутьме, человек в пенсне. Он напоминает одновременно Гиммлера, Берию и даже Ванова.
Г и т л е р. Кто эти арестованные? Игроки Го?
С т а л и н. Кто эти люди, Лаврентий?
В а н о в (поправляет пенсне). Враги народа, товарищ Сталин.
С т а л и н. Это враги, Адольф. Я же обещал, что ты не найдёшь здесь ни одного полезного себе человека.
Г и т л е р. Не понимаю! Мы объявляли чуждых нам художников дегенератами. Но сажать!? Если художник не еврей, то за что его сажать?
С т а л и н. Для продолжения живописной и литературной карьеры. В наших лагерях хорошие условия, Адольф. Музыкальные кружки, театральные. Есть шахматы, шашки.
Г и т л е р (оживляется). Го?
С т а л и н. Го мы пока придерживаем. Это слишком серьёзная игра!
Г и т л е р. Видишь Йозеф, я не лезу в ваши внутренние дела. Шашки вполне соответствуют моему представлению о русских. Мы, немцы, ценим музыку. В наших лагерях были великолепные оркестры. Даже в тех лагерях, которые были связаны с окончательным решением. У евреев тоже случаются способные музыканты. Это надо признать. Мы позволяли им играть, пока не подходила очередь. Мне рассказывали, что играли они вдохновенно. Особенно на скрипках. Трогательно играли. Ну, а когда очередь подходила… Порядок есть порядок.