«Посланник», радуясь, что парень, наконец, убрался, проскользнул в дом. Сердце его забилось сильнее: Вот она, шарманка, стоит под лестницей. Он уже протянул к ней руки, когда услышал чьи-то шаги на лестнице, и ушел ни с чем, вне себя от ярости.
Матюрен Ферран, растроганный тем, что Анна целый день пела на улицах, чтобы заработать им на ужин, спустился вниз, открыл чулан, закатил в него шарманку, запер и снова поднялся к себе.
В котелке уже варилась картошка, наполняя комнату аппетитным ароматом.
— Нарежьте хлеб, откройте вино. Ой, керосин почти кончился. Завтра куплю.
— О, прекрасная фея домашнего очага, вы моя принцесса! Ай! — Забыв про скошенный потолок, Матюрен ударился об него макушкой.
— Садитесь и поешьте, — приказала Анна, протягивая ему тарелку.
Котелок быстро опустел. Они отставили тарелки, поглядели друг на друга и расхохотались.
— Черт побери, оказывается, я просто умирал с голоду! Вы — моя счастливая звезда! Которая вот-вот закатится, — добавил он, заметив, что Анна клюет носом. — А ну-ка марш в кровать!
Дождавшись, пока он отвернется, она стянула с себя юбку и блузку и скользнула под одеяло. И, уже засыпая, почему-то вспомнила, как отец целовал ее в лоб и задувал свечу.
— Спокойной ночи, — прошептал Матюрен, устраиваясь в кресле поудобнее.
Лунный свет падал на стоящую на столе чашу, которую Анна забрала из дома старьевщика Менаже, и ее металлическое подножие отсвечивало серебром. Анна изо всех сил зажмурилась, но оранжевое пятно — огонек свечи — по-прежнему жгло изнутри веки. Она взглянула на чашу, и ей отчего-то стало очень страшно.
— Матюрен, вы не спите?
— М-м-м…
— Не могли бы вы лечь со мной рядом? Я ужасно замерзла.
— О… вы… вы уверены?
— Да.
Матюрен осторожно улегся в кровать. Его охватило непреодолимое желание обнять Анну.
А она, не подозревая о его чувствах, сразу успокоилась и принялась рассказывать ему о своих горестях: о смерти отца, об ужасной жизни в доме Менаже, о том, как его убили у нее на глазах и она украла чашу.
— Согрей меня, — прошептала она.
Рука Матюрена, гладившая ее волосы, скользнула ниже. Она вздрогнула, ощутив его длинные пальцы на своем плече, и крепче прижалась к нему. Кровать под ними скрипнула.
— Сейчас мы оба окажемся на полу, — выдохнул он.
Анна прижала палец к его губам.
«Памятник надо поставить тому, кто придумал жареную картошку!» — подумал насытившийся Жозеф.
Он скомкал пустой бумажный кулек, выбросил в урну и зашагал вдоль длинной вереницы фиакров, выстроившихся у бульвара Шарло.
На улице Фонтен Жозеф остановился под газовым рожком, тщательно вытер жирные пальцы и, поколебавшись, развернул письмо, которое Айрис, когда он вернулся на улицу Сен-Пер, попросила срочно передать Виктору: она сказала, что послание принесла кухарка из дома на улице Шарло.