— Пойми, Томас, ужасно трудно признаться, что нуждаешься в помощи.
— Особенно в моей.
Хлоя, потупив голову, все-таки решилась задать вопрос, тревоживший ее последние несколько часов.
— Почему ты раньше не сказал мне?.. Не мог набраться мужества? Неужели в твоем сердце…
— У меня нет сердца.
Хлоя не нашлась, что ответить, и ее собственное сердце мучительно сжалось при мысли о том, через какие испытания должен пройти человек, чтобы сказать такое.
— Зато есть мозги.
— Я уже говорил, бизнес — моя работа, — чуть сощурившись, буркнул он.
— Ты не знал, кому даешь заем?
— Знал. Я видел твое имя на ходатайстве.
— И почему же не сказал мне, что ты мой кредитор?
Томас взволнованно заходил по комнате.
— Послушай, что тут такого? Я постоянно так делаю.
— Даешь кредиты? Или выставляешь людей дураками? — осведомилась она, смело выдерживая его разъяренный взгляд. — Именно так ты и поступил, Томас: выставил меня идиоткой.
На щеках Томаса заходили желваки, но он сдержался и промолчал. Хлоя заметила, какая внутренняя борьба происходит в нем, но никак не могла понять, в чем ее причина, с чем он так яростно сражается. Она сознавала лишь, что не может выносить его страданий. Повинуясь внезапному порыву, Хлоя подошла и осторожно положила руку ему на грудь.
— Полагаю, ты не хотел причинить мне боль…
Томас словно оцепенел.
— Весьма смелое предположение.
— Разве я не права? — Он принялся внимательно рассматривать узкую ладошку, лежавшую на его груди. — Не права, Томас? Значит, ты старался ранить меня побольнее?
Томас даже не шевельнулся, только прикрыл глаза.
— Что ты со мной делаешь, Хлоя? Неужели ты не понимаешь, что разрываешь мне душу.
Хлоя осторожно погладила его по груди и удовлетворенно заметила:
— Что ж, по крайней мере ты хоть что-то чувствуешь.
Из груди Томаса вырвался то ли стон, то ли смешок.
— Да, — согласился он, — таких чувств я уже давно не испытывал.
Кажется… кажется, ему это нравится! Хлоя задохнулась от неожиданного открытия. В висках застучала кровь. Взаимные обиды, неприязнь, злоба куда-то исчезли, вытесненные невероятным напряжением и предчувствием того, что сейчас произойдет.
Тихо выругавшись, Томас схватил Хлою за плечо. На мгновение девушке показалось, что он собирается ее оттолкнуть. Но Томас вдруг прижал Хлою к стене и теплыми, чуть шершавыми пальцами приподнял ее подбородок.
— Мне не нравится это, Худышка. Совсем не нравится, — прошептал он.
Захваченная в плен, Хлоя ощущала себя беззащитной, беспомощной. Желание сжигало ее с такой силой, что она едва сдерживала крик.
— Боюсь, тут уж ничего не поделаешь.