В дверь постучали так неожиданно, что Алексей вздрогнул и схватился за «Нортон», стоявший у ноги, но тут же расслабился. Татьяна! Он вскочил с табурета, шагнул к двери и распахнул ее так стремительно, что едва не заехал девушке в лоб.
— Эй, аккуратнее! — воскликнула она, отступив на шаг. — Я всего-то поесть принесла!
Алексей замер истуканом, в полутьме глядя Татьяне в глаза. Эх, хороша же была дочка у капитана!
Чего стоили эти темные брови, маленький носик, безупречная белизна кожи, румянец от мороза во всю щеку! И — эти синие глаза! В них — космос, вселенная, вся Земля! В них синева небес и глубина всех морей и океанов! В них жизнь и смерть, рев военных вертолетов и благословенная тишина лесных полян, в них — женщина, Ева, Лилит, в них — обещание блаженства, рая, вечной жизни…
Даже Бато перестал храпеть.
— Я принесла ужин, — сказала она, — ты впустишь меня, или мы так и будем стоять на холоде?
Алексей очнулся. Сделал шаг в сторону, закрыл за ней дверь. Излишне суетливо стал убирать со стола грязные стаканы. Зазвенела под столом и покатилась в сторону задетая ногой пустая бутылка — видать, та самая, которую Бато прикончил с Кабыхно. Алексей тихонько ругнулся, исподтишка глянул на девушку. Татьяна сосредоточенно, спокойными, уверенными движениями расставила по столу судки. Закончив, посмотрела на Бато, огорченно вздохнула.
— Спит? Голодный же…
— Я тоже, — Алексей сглотнул, глядя на девушку, — тоже голодный!
Он вынужден был признать, что его уже разморило от водки, выпитой на пустой желудок, и от тепла. Опьянение это было сладостным: легкое возбуждение сочеталось с приятной усталостью. Он почувствовал давно забытое чувство ожидания чуда. От девушки приятно пахло, запах был знакомым, так пахли булочки в детстве. Наверное, ваниль. Наверняка что-нибудь пекли в столовой. И еще пахло чем-то неуловимым, манящим. Ее запах. Запах женщины.
Алексей вдруг почувствовал, как стучит в висках…
Подхватил девушку, сжал так, что захрустело, впился в губы.
Наверное, он сделал ей больно, потому что был небрит и бесцеремонен. Татьяна вскрикнула, за спиной беспокойно заворочался Бато, что-то пьяно пробормотал.
Что-то вроде: «Никак не сочетается…»
Алексей опомнился, хмель как рукой сняло. Оторвался от девушки, которая в полуобморочном состоянии висела у него в руках, покорно запрокинув лицо. Видать, и в самом деле было в нем что-то такое, от чего бабы так легко и послушно отдавались ему… Усмехнулся. Отпустил ее, еще раз заглянул в томящиеся синие глазищи. Вздохнул коротко:
— Эх! Не моя ты песня!.. Уходи! Уходи, ты, дурочка, Христа ради! А то я не железный! — Он быстро подтолкнул ее к двери, подхватил под руки и в один момент выставил вон, в темные, ледяные сени, отступил обратно, в комнату, захлопнул тяжелую дверь и даже задвинул засов, как будто от самого себя можно было спрятаться за запертыми дверями. Потом сел, пододвинул к себе теплые еще судки и начал жадно есть, почти не ощущая вкуса…