Голос у генерала был слегка взволнованный, но сам он выглядел сосредоточенным и собранным, готовым к любым действиям. Наверное, даже самым жестким.
Адина заменяла собой целый наблюдательный пункт, сообщала мужу и охране о приближении врагов. Как только банда вошла в село, ощущение опасности стало настолько явственным, что видящая даже дрожала то ли от испуга, то ли от возбуждения. Устас никогда не видел ее такой. Но женщине бояться позволительно. Мужчины тоже ходили мрачные. Они прекрасно понимали, что их сил не хватит.
— Куда сбежал твой прославленный рядовой Николаев? — спросил жену Устас.
— Он свою шкуру спас, а о нас позабыл, — мрачно предположил подполковник полиции.
Но, к его чести, отступать и спасать свою шкуру он не собирался. Если пришло время драться, то Алибайрам Гасанович готов был вступить в бой даже с целой бандой.
— Он придет, чтобы спасти Бурлият. А мы все обречены, — тихо, но твердо ответила Адина. — Алексей позаботится о ней и убьет бандитов. Он и его товарищи.
— Мне лично не очень хочется считать себя обреченным, — не согласился Джанхот. — Дом крепкий, пусть попробуют войти, когда у меня автомат в руках. Час продержимся, а потом кто-нибудь поможет. Участковый сказал, что вызвал подмогу из Чечни. Уже едут. В селе несколько стволов наберется. Попробуем отбиться.
— Пора, — сказала Адина мужу. — Открывай подпол.
Он послушно сдвинул в сторону палас и открыл люк.
— Бурлият! — позвала Адина.
Девочка покинула свою комнату и послушно пришла на кухню.
— Ты сейчас спустишься в яму и там будешь ждать, когда все закончится. Потом за тобой придет солдат Алексей. Слушайся его во всем, девочка моя. Он тебе поможет.
— А ты, мама? А папа?
— Нас ты, может быть, больше не… услышишь. — Она хотела сказать «не увидишь», но вовремя сообразила, что дочь и так никогда их не видела, и заменила слово.
Ничего не видящие глаза девочки наполнились слезами. Плакать они умели точно так же, как зрячие.
Дочь прижалась к матери, сунула нос ей в грудь, услышала шаги подходящего отца и протянула к нему руку. Устас взял эту узкую ладонь в свои грубые пальцы и приложил к щеке. Ему тоже было больно прощаться с дочерью, такой беспомощной в этой жизни, не приспособленной ни к чему, кроме прогулок по дому и двору. Но Устас знал, что если Адина сказала, то так все и будет, как бы ты ни старался изменить ситуацию.
— Пора, — сказала Адина и снова задрожала, на этот раз от взгляда на заплаканное лицо дочери. — Бандиты уже близко.
— А я им сейчас сюрприз подготовлю! — Алибайрам вдруг стремглав побежал из дома.