Это была изящная блондинка с голубыми глазами и пышными формами: про нее говорили, что «любовные утехи ей не в тягость». В возрасте двадцати пяти лет она имела множество любовников.
Когда стало известно, что она заняла место официальной фаворитки, появились куплеты, в которых высмеивались как необъятное лоно мадам де Фалари, так и мужское бессилие регента.
Возможно, она и в самом деле не получала от совместной жизни с Филиппом того удовлетворения, на которое надеялась, однако она его не бросила. Проникшись жалостью к этому помятому, изношенному, прогнившему насквозь человеку, с трудом ковылявшему от кресла до кресла, она превратилась в преданную сиделку и нежно ухаживала за ним, а по вечерам перед сном читала ему рыцарские романы или волшебные сказки. Пора веселых ужинов Версаля прошла…
Иногда Филипп, очнувшись от тяжкой полудремы, проявлял интерес к нынешним похождениям своих бывших любовниц – ив его единственном глазу зажигался тогда веселый огонек. Он оживлялся, когда ему рассказывали пикантные подробности недавних скандалов, и радовался, узнавая, что многих дам «испортили» и что королевскому хирургу Ла Пейронни приходится заниматься в основном дурными болезнями.
Регентство завершалось в гнилости и мерзости самого отвратительного разврата.
* * *
8 декабря 1722 года в возрасте семидесяти одного года скончалась принцесса Пфальцская. Народ придумал ей жестокую эпитафию: «Здесь покоится праздность, мать всех пороков».
Филипп был потрясен смертью матери и впал в полную прострацию. Когда 16 февраля 1723 года Людовик XV достиг совершеннолетия, это было встречено общим вздохом облегчения.
Злосчастные герои эпохи регентства стали исчезать с такой быстротой, словно речь шла об актерах дурной комедии, которая наконец закончилась. В начале лета слег, чтобы больше не подняться, кардинал Дюбуа. У него было воспаление мочевого пузыря, следствие его распутства, и он втайне от всех приглашал к себе самых искусных врачей – не потому что стыдился своей болезни, а оттого, что, как и все министры, старался скрыть недомогание.
В августе наступило обострение, и было решено делать операцию. Ла Пейронни, принеся глубочайшие извинения кардиналу, который отвечал проклятиями, отрезал насквозь прогнившие гениталии.
На следующий день, 10 августа, Дюбуа умер без покаяния, лишившись, как говорит Матье Маре, даже утешения забрать с собой в мир иной то, что ему отхватили начисто…
С этого момента регент стал стремительно приближаться к своему концу. Ему угрожала апоплексия, поэтому врачи каждый день прибегали к кровопусканию.