Через некоторое время ревность вновь заставила Людовика XIV забыть о своей сдержанности. Один молодой придворный по имени Ломени де Бриенн имел неосторожность немножко поухаживать за Луизой де Лавальер. Встретив ее как-то вечером в покоях Мадам, он предложил ей позировать художнику Лефевру в виде Магдалины. Посреди разговора в комнату вошел король.
– Что вы здесь делаете, мадемуазель?
Луиза, покраснев, рассказала о предложении Бриенна.
– Не правда ли, это удачная мысль? – спросил тот.
Король ответил с неудовольствием, которого не сумел скрыть:
– Нет. Ее надо изобразить в виде Дианы. Она слишком молода, чтобы позировать в роли кающейся грешницы.
Затем он повернулся и вышел.
Бриенн провел бессонную ночь. На следующий день он в сильном смущении предстал перед королем, который впустил его в свой кабинет. Между ними произошла совершенно невероятная беседа.
Вот как излагает ее сам Бриенн:
«Король повернулся ко мне:
– Вы любите ее, Бриенн?
– Кого, сир? Мадемуазель де Лавальер?
Король ответил:
– Да, я хочу говорить именно о ней.
Тогда я воспрянул духом и произнес очень твердо, полностью владея собой:
– Нет, сир, еще нет, хотя должен признать, что она мне очень нравится, и если бы я не был женат, то предложил бы ей руку и сердце.
– Значит, вы ее любите! К чему лгать? – сказал король резко и не удержавшись от вздоха.
Я возразил почтительнейшим образом:
– Сир, я никогда не лгал Вашему величеству. Я мог бы полюбить ее, но пока не люблю, она мне по душе, но не настолько, чтобы я назвал себя влюбленным.
– Достаточно, я вам верю.
– Сир, – сказал я, – коль скоро Ваше величество оказывает мне такую честь, могу ли я говорить со всей откровенностью?
– Говорите, я вам разрешаю.
– Ах, сир, – отвечал я с тяжелым вздохом, – вам она нравится больше, чем мне, и вы ее любите.
– Оставим это, – промолвил король, – люблю я ее или не люблю, неважно, только бросьте затею с портретом, и вы доставите мне большое удовольствие.
– Ах, возлюбленный государь, – произнес я, обнимая его бедро, – ради вас я готов и на большую жертву: я никогда больше не заговорю с ней, и я в отчаянии от того, что произошло. Простите мою невольную оплошность и забудьте о моем неосторожном поступке.
– Обещаю, – сказал король с улыбкой, – однако и вы держите слово, а об этом никому не рассказывайте.
– Избави Бог! У Вашего величества нет более преданного и почтительного слуги, чем я.
При этих словах я не смог сдержать слез, потому что у меня в мозгах и в глазах много сырости. Король же, заметив это, сказал:
– Вы с ума сошли, зачем плакать?.. Любовь тебя выдала, бедный мой Бриенн: признайся же мне в своей вине.