— Перестань! — простонала Лив. — Ты себе не представляешь, что значит жить в туннелях, особенно когда Кухня спятила! Грызу только шоколадное печенье. Если в ближайшие дни я не получу посылку, моя судьба решена!
— Вообще-то, в мире существуют магазины. «Стой-стяни», например, — подмигнул ей я.
— Ага, а еще — курица в ореховом соусе, которую приготовила Эмма!
Я сразу понял, к чему она клонит, и, когда она произнесла эту фразу, я почти припарковался.
— Ладно, спорим на десять баксов, что у тебя слюнки текут?
— Я готова на все, что угодно! Только хоть чем-нибудь угостите!
При виде Лив Эмма сразу выставила на стол все свои шедевры. Сестры, к счастью, мирно спали. Мне совершенно не хотелось отвечать на расспросы, почему я привел в дом какую-то чужую девочку. Лив ела с большим аппетитом: круче, чем Линк в былые времена. Я доедал третий кусок, а она расправлялась с добавкой.
— Второй раз в жизни ем такую вкусную курицу! — облизывая пальцы, воскликнула Лив.
— Во второй раз? — в ужасе переспросил я, покосившись на Эмму.
По меркам Гэтлина, слова Лив звучали, по меньшей мере, как богохульство.
— А когда был первый?
— Только что! Предыдущий кусочек! А вдруг следующий окажется еще лучше! — рассмеялась она, отодвигая от себя пустую тарелку.
Эмма налила очередную порцию масла во фритюрницу.
— Погоди, Оливия, сначала попробуй еще с пылу с жару.
— Спасибо, мэм. Я домашних блюд не ела с семнадцатой луны.
На кухне мгновенно повисло неловкое молчание, и меня затошнило от хрустящей корочки. Эмма протерла Одноглазый Ужас кухонным полотенцем и приказала:
— Итан Лоусон Уот, сбегай в погреб и принеси нашей подруге мои последние заготовки. С верхней полки!
— Да, мэм.
— И не вздумай брать маринованную дыню! Ее я приберегу для мамы Уэсли, она немного кисловатая получилась, — добавила она.
Дверь в подвал находилась напротив спальни Эммы. Старую деревянную лестницу испещряли черные отметины. Некоторые из них были знакомы мне с детства. Я сразу узнал след от горячей кастрюли, которую мы с Линком поставили на ступеньку, когда пытались сделать коржики из воздушного риса. Мы практически прожгли ее насквозь, а потом Эмма на пару дней запретила мне выходить из комнаты. С тех пор я всякий раз обязательно наступал на отметину, спускаясь вниз. Подвалы в домах Гэтлина не особо отличаются от чародейских туннелей. Наш всегда казался мне чем-то вроде таинственного подземного мира. Здесь хранились самые запретные тайны. Иногда я обнаруживал тут настоящие сокровища: стопку старых журналов в котельной или недельный запас теста для печенья в морозилке. В общем, ни с пустыми руками, ни с пустым желудком оттуда не уйдешь. У основания лестницы был здоровенный проем, обитый толстыми палками. Вместо ручки из двери торчал шнур. Я изо всех сил потянул за него, и моему взору открылась бесценная коллекция деликатесов от Эммы. Наш погреб славился своими богатствами на три округа. В консервных банках Эммы можно найти все, что душа пожелает: от маринованных дынных корочек и нежнейшей зеленой фасоли до идеально круглых луковиц и ярких помидоров. Что уж говорить о вареньях и компотах — персики, сливы, ревень, яблоко, вишня. Ряды банок уходили в бесконечность, в животе начинало урчать от одного взгляда на них.