— Кстати, что у нас говорит о трещинах Леонард Коэн?
— Понятия не имею! Но погоди немного, скоро скажу!
— «Во всем есть трещина».
— Спасибо за поддержку!
— Не бойся, — тихо сказала Мэриан. — «Во всем есть трещина. Именно через нее проникает свет».
Вообще-то она права… Или не она, а этот парень, как его там, Леонард Коэн. Я ощутил одновременно и радость и грусть, на мгновение лишившись дара речи. Потом я опустился на колени и заявил:
— Надо разобрать этот бардак.
— Даже не думала, что когда-нибудь услышу от тебя такое, Итан Уот!
Мэриан не ошиблась. Вселенная расколота надвое, и я вместе с ней.
Надеюсь, что когда-нибудь увижу луч света.
19.09
Твой знакомый дьявол
Мне снился настоящий сон, а не те жуткие видения, в которых я падал с башни или ощущал металлический привкус кровавых вод Санти. Тогда события, оставшиеся в моей памяти, проигрывались заново. А теперь я ничего не чувствовал, а вроде бы наблюдал за собой со стороны, и у меня на глазах разворачивалась вся моя жизнь…
Это была ночь, когда Сэрафина призвала Семнадцатую луну.
Она расколола небо над головой Лены пополам, два крыла бабочки — зеленое и золотое.
Джон Брид на «Харлее». Лена сидит сзади, прижавшись к нему.
Пустая могила Мэкона на кладбище.
Ридли сжимает черный сверток, через ткань струится яркий свет.
Арклайт в комьях влажной черной земли.
Серебряная пуговица на переднем сиденье «Битера» дождливой ночью.
Картинки скользили по краю моего сознания, и я никак не мог дотянуться до них. «Возможно, в моей голове найдется что-то еще, кроме видений и пророчеств», — подумал я. Но мозаика не складывалась в общую картину, и я понял, что мне остается один удел — судьба проводника. В конце концов я перестал бороться и застыл где-то между сном и бодрствованием. Хотя я все равно пытаюсь рассеять туман, совсем как Эмма, когда она просеивала муку для своего пирога. Передо мной то и дело возникал арклайт.
Арклайт у меня в руках.
Арклайт в могиле.
Арклайт и Мэкон в прибрежной пещере у Великого Барьера.
Мэкон повернулся ко мне и крикнул:
— Итан, это не сон!
Внезапно его охватили языки пламени, я потерял сознание и на мгновение ослеп от сильной боли.
Резкий звук нарушил ритмичное жужжание саранчи за окном. Я резко сел на постели.
Люсиль! Выгнув спину дугой, она запрыгнула ко мне на одеяло и оглушительно зашипела, прижав уши к голове. Сперва я решил: она злится на меня, но, проследив за ее взглядом, догадался, что в комнате кто-то есть. В изножье моей кровати, сверкая отполированной ручкой трости, стоял Абрахам Равенвуд!
Ясно, охотился за моими мыслями!