Поэтому Макаров не стал задерживаться в отеле после встречи с Палянским. Может, новый клиент ждал его где-то в городе, может, он только собирался осчастливить кого-то выгодным предложением… Не знаю! Знаю только, что на следующий день в город прилетал человек, которому Макаров никогда бы не посмел всучить подделку.
В его распоряжении была одна ночь. И я не сомневаюсь, он бы сумел ею выгодно распорядиться! Но судьба решила иначе.
Анечка подслушала разговор мужа с гостем. Узнала ли она, что Макаров ее отец, только тем вечером или раньше… Бог весть! Но в этот вечер у нее был еще один интерес, помимо мести: камень.
Анечка подслушала, какую сумму просил Макаров за «Солнце ночи». Для нее это была фантастическая, сумасшедшая сумма. И Анечка все решила мгновенно. Подхватила гантель, незаметно выбралась из отеля и ударила своего отца по затылку, вложив в этот удар всю многолетнюю ненависть брошенного ребенка и многолетний голод по настоящим, большим деньгам!
Обшарила карманы Макарова, выхватила настоящее «Солнце ночи» и вернулась назад, в отель. На следующий день продала камень Альберту, и наверняка не продешевила при этом!
Потом рассказала матери все, что сделала, и намекнула, что та должна расплатиться с брошенной дочкой.
Ольга просила дочь не думать о ней плохо, а Аня ответила буквально следующее:
— Посмотрим на твое поведение.
Она очень четко намекала матери: возьмешь вину на себя — может, и прощу.
И Ольга с радостью это сделала.
— Эй!
Крепкая рука тряхнула меня за плечо. Я выпала из транса и захлопала ресницами.
— Ты чего? — спросил встревоженный Глеб. — Глаза такие, словно на шее…
Он не договорил и закашлял.
— Все нормально, — ответила я. — Просто задумалась.
— Больше нас так не пугай! — попросил Игорь. — Задумалась она!..
Тут же вскочил со скамейки и принялся улепетывать от меня по двору. Я летела за Игорем, время от времени давая ему тумака в спину. Глеб свалился на скамейку и захохотал, глядя на нашу потасовку.
Хохотала и я, шлепая Игоря по спине, хохотал Игорь, уворачиваясь от моих шлепков, хохотала медсестра, смотревшая на нас из открытого окна… Не знаю, что открылось Палянскому в тот момент, когда он дотронулся до змеи, свернувшейся в кольцо, и знать не хочу. Даже если мое будущее — беспросветный мрак, я не желаю лишать себя ни одной минуты счастья в настоящем.
Правы были старики римляне, говорившие: прошлого нет, будущее туманно, лови этот день!
Я ловила его, как могла. И этот день хохотал вместе с нами, осыпая меня призрачными блестками короткого счастья.