Я обиделась:
— Почему это?
«Потому! Неизвестно, чем оно закончится, твое приключение! Может, останешься без головы!»
— А может, останусь при голове и с прибылью!
«С какой? — ехидно поинтересовалось благоразумие. — Ты про Глеба, что ли?»
— Ну… Может быть, — уклончиво высказалась я.
«Дважды дура! Что ты про него знаешь? Темная лошадка твой Глеб!»
На это мне возразить было нечего, но в наш разговор неожиданно вмешалась совесть и заняла мою сторону. «Оставь ее в покое! — заявила совесть благоразумию. — Барышня и так всю жизнь по струнке ходила! Школа с золотой медалью, университет с отличием… На свидания бегать времени нет, собой заниматься времени нет… Это ж свихнуться можно! Пускай делает, что хочет!» «А отвечать кто будет? — окрысилось благоразумие. — Ты, что ли?» «Сама ответит! — припечатала совесть. — Не маленькая!»
Я сочла своим долгом вмешаться:
— Стоп, стоп! Вы меня, конечно, извините, но это уже похоже на растроение личности. Давайте договоримся: я отдыхаю, как мне нравится, а вы не вмешиваетесь. Хотя бы на недельку отставьте меня в покое, ладно?
«Заметано!» — заявила совесть.
«А ну-ка дыхни», — велело благоразумие.
Но тут совесть взяла его под ручку и утащила куда-то в дебри подсознания.
Похоже, я и вправду получила увольнительную. Могу делать что хочу, и никто меня за это не запилит насмерть, как раньше. Итак, что я буду делать со своей внезапной свободой?
Обо всем подумаю завтра! Как говорится, утро вечера мудренее.
Утро началось поздно: в десять. Обычно в это время я уже сижу на работе и разбираю бумажки. Разленилась я на курорте.
Через сорок минут я выходила из номера в новом платье, отглаженном горничной, в новых босоножках, с новой сумочкой через плечо. Вчерашние шмотки были брошены в корзину для грязного белья. Не сомневаюсь, что догадливая прислуга выстирает вещи без всякого напоминания.
Нет, все-таки удивительное место! — подумала я в двадцатый раз. — Можно подумать, что здесь работают сплошь телепаты и ясновидящие! Я спустилась в холл. Взгляд упал на человека, которого я никак не ожидала тут увидеть. В кресле сидел Макаров и смотрел на меня с насмешливой улыбкой.
— Доброе утро, — сказала я вежливо.
Макаров забросил ногу на ногу и, не вставая, ответил мне небрежным кивком. Ну, нахал! Я переборола негодование, набрала в грудь побольше воздуха и начала разговор:
— А я к вам сегодня собиралась. Мы подписали соглашение с Ерохиным, и я хотела узнать номер счета, чтобы перебросить ваши комиссионные.
— Большая честь! — ядовито отозвался Макаров.
Мое терпение лопнуло.
— Слушайте, что за тон? И почему вы сидите, когда я стою?