Идти было неудобно, я все время пыталась вырваться, но Глеб тащил меня жестко и напористо. Может, у меня маловато любовного опыта, но одно я знаю точно: так любимую женщину не обнимают. Так выносят с поля боя раненого бойца.
Мы миновали узкую дорогу перед оградой и оказались на пляже. Сейчас здесь было пусто и тихо. Море готовилось отойти ко сну и мирно вылизывало прибрежную гальку.
Глеб огляделся и сказал сквозь зубы:
— Ради бога, говори тихо!
Я тоже огляделась вокруг:
— Объясни, что все это значит?!
Глеб хмуро потер переносицу:
— Прости за то, что поцеловал тебя без спроса. Мне было нужно, чтобы это увидела…
Тут он запнулся и не договорил.
— Ты хочешь, чтобы кто-то приревновал тебя ко мне?
— Нет, дурочка! — сердито ответил Глеб. — Я не хочу, чтобы твоя очаровательная головка слетела с плеч!
Я икнула от неожиданности. Все новости, которые я несла Глебу, как на раскаленной сковороде, внезапно остыли и потеряли всякий интерес.
— Что ты хочешь этим сказать?
Глеб вздохнул. Сунул руки в карманы, уселся на огромный прибрежный валун.
— У меня стало возникать странное чувство, — сообщил он, не глядя на меня. — Такое чувство, словно я постоянно нахожусь на чьей-то ладони. Помнишь, я говорил тебе, что спрятал камень в надежном месте? Его там больше нет.
Я так и села.
— Кто еще знал это место?
— Только Игорь, больше никто. Он не мог забрать камень, не сказав мне. Выходит, его забрал тот, кто услышал наш разговор.
— А где вы разговаривали?
Глеб снова уставился перед собой немигающими глазами.
— В том-то и дело, — ответил он. — Мы говорили в номере. Далеко от двери. Дверь была заперта. Посторонних в номере не было.
— Получается, что в номере установлена… — Я не договорила.
— Получается, так, — подтвердил Глеб. — Мне и раньше казалось, что там… небезопасно, что ли… Но это были чистые ощущения, на уровне интуиции. А сейчас я почти уверен: нас слушают.
— Но зачем?!
— Затем, что в этом отеле обычно селятся состоятельные и влиятельные люди. То, что они говорят, может представлять интерес для самых разных структур: и официальных, и неофициальных.
— Криминал? — спросила я с ужасом. — Записи используют для шантажа?
— Кать, я понятия не имею! — ответил Глеб. — Но что-то здесь нечисто. Короче говоря, будь осторожна.
Я обдумала сказанное. С одной стороны, все это не умещалось в моей голове.
С другой стороны, потрясающая расторопность персонала вполне может объясняться хорошей осведомленностью. Нет, до чего все-таки противна даже мысль о том, что кто-то копается в твоем нижнем белье! Я невольно передернула плечами.