– Ты был там с полком…
– Был. Очередное наведение порядка…
– И как они отнесутся к британцам?
– На востоке наводили порядок. Хадрамут – на Западе
Сержант отхлебнул еще пива, стукнул пустой кружкой по столу
– Наджран, значит.
– Да.
– В Наджране есть точка. Старший так, если ничего не изменилось Герб Финли.
– Бродяга Финли?
– Он самый…
Как и все, кто занимается одним, важным, но опасным делом – все они примерно знали друг друга…
– Я слышал, он словил пулю в брюхо.
– Поэтому, сейчас он не на оперативной работе, просто сидит на месте, и смотрит, чтобы то, что должно быть сделано – было сделано. По горам шустрят молодые.
– Те, кого ты учишь?
Сержант никак не отреагировал. Любой откровенности – был предел. И ему сейчас – надо было решать открыться или нет.
– Там есть дело, которое надо решить. Кое-кто наверху считает, что русские испытывают там управляемые ракеты. Готовятся воевать с нашим флотом.
Сержант фыркнул
– Другого места не нашли…
– Знаешь что-то об этом?
Сержант задумался, прежде чем ответить.
– Как сказать… Несколько лет назад – кое-кто не вернулся с задания. Задание было на базе Инжирлик, там у русских совершенно случайно получился взрыв склада авиационных боеприпасов. Дело это давнее. Но русские не прекращали и не прекратят искать способы, как серьезно достать нас. Равно как и мы – не прекратим доставать их…
Сержант – посмотрел на собеседника неожиданно трезвым взглядом.
– Если русские там и делают что-то, то цели могут быть совсем не кораблями. В горах Хадрамута – тоже есть немало интересного. Оман – единственное, что у нас осталось на полуострове. И если русские решат что-то начать – то начнут с него.
Сержант показал на сэра Роберта указательным пальцем, как пистолетом.
– Не попадись…
Российская Империя
Область Войска Донского
Новочеркасск
24 апреля 1949 г.
Провожали реестрового казака Григория Велехова совсем не так как положено по старине провожать казака на военную службу. Никак его не провожали… и старики даже ничего не сказали. Отрезанным ломтем был Григорий, хоть и рожак отсюда – а отрезанным. Лицом темный как турок, с загаром несходящим, нрава резкого… языки знал, как басурман какой… не казак уже совсем не казак. Так и получалось, что кто на Восток, на чужбинушку уехал… мало кто в родные то земли возвращался. Кто там и прижился, землицу заимел, да детки пошли… а кто и с концами. Кого похоронили – выкопали неглубокую яму в каменистой земле, засыпали, да крест какой- никакой поверх воткнули, а кто и – так лег, и без погребения должного, христианского… только ветер косточками играет. Только собрались под вечер казаки, да врезали почти в полном молчании самогона… потом по домам растаскивали, да жинка у Петрухи Кательникова, как по покойному выла, да в драку бросалась. Оно и понятно… за то и не любили Григория, что сам на войну сорвался, да казаков повел, того же Кательникова, да Степана Боровскова. От куреней родных оторвал… и не зря жинки то как по покойнику голосили, на войну ведь, хоть и говорят, что не там войны… да как Пантелеевна то своего хоронила… в гроб бросилась, схватила, а голова то в руках оказалась – не пришили в морге толком. Вот тебе и война – не война…