Этот рыболовный траулер в прошлом был чем-то другим, и скорее всего – принадлежал британскому флоту, ибо серо-свинцовая окраска проступала через гораздо более небрежно наложенный белый колер. Сзади, довольно грубо, при помощи сварки – были приварены приспособления для рыбного лова сетью. В качестве холодильников – использовался небольшой рефрижератор, который замораживал лед, а лед ужен бросали в трюмы. Среди траулеров, которые прибывали в Адану каждый день были корабли и похуже и получше, и этот – ничем не отличался от других.
Капитаном и владельцем корабля был Сафар. Он был крещеный турок с северной части Кипра – на Кипре было много турок и некоторые из них приняли христианство, а некоторые – так и остались в исламе. Он не первый раз сюда заходил, привозил рыбу и пару раз – некие другие товары, провозом из Бейрута. Так делали все, даже самые честные. Жили здесь не сказать, чтобы богато и кто хотел жить – тот должен был вертеться.
По крайней мере – порт был знаком Сафару, он знал, у кого можно подзаправиться подешевле, сколько и какому таможеннику принести в конверте и в каком борделе – самые лучшие в городе шлюхи. Бордели здесь увы были, и в них в основном работали мусульманки, проданные с Аравийского полуострова на подпольных базарах. Так часто делали, чтобы поднять остальных детей: арабы были нищи как церковные крысы.
Первым на берег – сошел конечно сам Сафар. Полноватый, усатый, он посверкивал золотым зубом – признак богатства, его ставили даже те, у кого зубы были в полном порядке. Презрительно кривя нос о запаха солярки и рыбы – он дошел до портконторы, располагавшейся в недавно отстроенном, но уже пошедшем трещинами по штукатурке здании, поднялся на второй этаж, протолкался в толпе галдящих и что-то отчаянно выясняющих грузчиков и зашел в кабинет Боруха Шнеерсона, одесского еврея, которого судьба забросила сюда и который был одновременно и иудеем и мусульманином и христианином. По крайней мере, так можно было подумать.
– Салам
– Салам алейкум, дорогой Сафар… – полагалось бы отвечать "Ва Алейкум ас Салам", но Шнеерсон всегда отвечал именно так – какими судьбами, какими судьбами…
– Да вот… решил остановиться по дороге домой. Движок что-то барахлит.
– Вай, беда какая… перебирать бы не пришлось – Шнеерсон знал все и обо всех и мог поддерживать разговор на любую тему. Обратной стороной этого являлось то, что обмануть его по деньгам было почти невозможно.
– Бер с сыновьями еще работает?
– А как мне работает… на том же самом месте…
Бер – медведь – так звали грузина по национальности, бывшего трюмного машиниста русского императорского флота, осевшего на старости лет здесь. Точнее не совсем на старости… но тут тоже вопросов не задавали…