Лия ворочалась, пытаясь заснуть, а из головы всё не выходили навязчивые мысли. Устав вертеться на кровати, она уставилась в потолок, надеясь, что так сон скорей придет в распухающую от вопросов и размышлений голову. Но сон не шёл. Вместо этого раздался негромкий стук, почти царапанье в дверь. Она прислушалась – стук повторился. Вылезая из-под одеяла и путаясь в пижаме, Лия добралась до двери.
– Кто там?
Вряд ли кто-то, кроме заблудившейся мыши, которая внезапно решила попробовать пробраться в дверь. Но в ответ раздался голос Яна:
– Прости. Я надеялся, что ты не спишь. Хотел поговорить.
Недоумевая, что могло опять найти на него, Лия осторожно открыла дверь и выглянула. Ян сидел на полу коридора, прислонившись к стене, и выглядел так, словно давешний груз продолжал давить его. Она никогда не видела его таким, и это было непривычно
– Я не спала, – Лия помедлила и опустилась у стены напротив Яна. Она видела его безумным, самоуверенным, саркастичным, злым, но никогда – подавленным и отчаявшимся. Дорнот не торопился начинать диалог, оставаясь со своими мыслями. Свет из окна падал на его лицо, освещая синяки под глазами, легкую щетину, непривычно обрамлявшую скулы, словно он не брился несколько дней, и резко очерчивающую и без того жесткие линии, отчего лицо приобретало вид, будто он смертельно устал или болен.
– Я сделал то, что не смогли бы сделать другие. Несмотря на то, что не хотел этого делать, что всё внутри было против. Я сделал эту чертову операцию.
Ян выплевывал слова так, словно они были острыми иголками и давались ему с трудом.
– Меня разрывает изнутри, – он взглянул на Лию, – половина рада, что я сделал нужное. Осуществил то, что другие еще не делали. Дал человеку шанс. А вторая половина ненавидит меня за то, что я сказал себе, что никогда этого не сделаю, но сделал.
Он смотрел на Лию, словно ища у неё ответов. А ей было нечего сказать, поскольку словами тут было не помочь. Видимо что-то касалось настолько лично Дорнота, что тут она была бессильна что-либо сделать. Она даже не знала – о чем идет речь. О какой операции. О ком именно, и что стояло между этим и Яном. Будь эта ситуация в госпитале, она бы, как любая операционная сестра нашла бы самое верное средство, которое лечило хирурга в самую трудную минуту. Да, она бы просто налила ему хорошего, крепкого виски, который выжег бы то, что смог. А остальное вылечили бы время и сам Ян.
Но это не был госпитальный случай, она не была частью его операционной бригады, а он не пил. Да и судя по нему, виски бы тут не помог. Вид Яна не примирял её с этими доводами, она хотела не вот так молчать, а сказать ему что-то теплое, хорошее, чтобы вернуть покой.