— В этом что-то есть, — почесал колючий, как сапожная щетка, бобрик Пустовой. — Мне кажется, эти двое не производили впечатления свихнувшихся, готовых босиком и в исподнем броситься на дорогу.
— Но проверить надо, — встрепенулся очкарик. — Если они убежали, то с дороги им никуда не деться, а если свернут куда-нибудь в скалы, следы покажут…
— Да вы в своем уме? — разозлился Шевченко, уже готовый бежать к своему боссу. — Они бы замерзли в шесть секунд, посмотрите на градусник — двадцать восемь градусов!..
Все присутствующие как-то боязливо поежились. Картинка рисовалась, конечно, не нарядная. Но версия, какая бы ни дикая, требовала проверки.
— Я проверю, — вздохнул Максимов. — Кто поедет со мной?
— Только не я, — пробурчал Шевченко, удирая в отросток коридора.
— Боитесь промышлять в одиночку, детектив? — вышел из задумчивости рубоповец. — Хорошо, согласен составить компанию. Полагаю, машина у вас не продувается?
Они вернулись через полчаса, отмотав изрядный клочок дороги и вдоволь налюбовавшись лунными пейзажами. «А в этом что-то есть…» — неоригинально повторял, протирая дырку в черепе, Пустовой.
Картина рисовалась до невозможности мутная. Предпоследним Душенина наблюдал дворецкий Шульц — в подвале, где почтенный отец семейства маялся серой зыбью и откровенно психовал. Последним — влюбленная однополая парочка, которая сгрузила лыжный инвентарь в каморку рядом с администраторской, цапнула из гостиной бутылочку шардоне и, томимая грядущей близостью, поднималась наверх. Бледный, как пообщавшийся с вампиром мирянин, Душенин брел по коридору. На него почти не обратили внимания. Охотно бы это сделали, с дорогой бы душой, но, увы… в общем, не до Душенина им было.
«А домик-то с секретом», — уныло думал Максимов. И игру в нем ведут предельно изворотливую. Людей не убивают. Во всяком случае, в наглую не убивают. Они просто ПРОПАДАЮТ. А до поры до времени это не сеет паники. Кого-то интригует, кто-то не обращает внимания, полагая, что пропащие найдутся. При первом же явном трупе народ хлынет из пансионата — как крысы с корабля. Не остановить. А вот ненавязчивые исчезновения — это нечто другое… Оригинальное выбрано решение.
Что и подтверждали наблюдения. Страха в доме пока не было. Обеспокоенность, интрига, не больше. Человек не может представить, что он пропадет. «Голубые» в обнимку протащились в буфет. Прислуга выполняла свои обязанности — разве что Ордынцев временами озирался, косил, как заяц. Горничная Ксюша предпочитала держаться мест скопления народа. Дворецкий начал тяготеть к каморке администратора. А кухарка демонстративно сунула за пояс столовый тесак с восхитительным турецким лезвием и ходила, всех пугала. Театр абсурда плавно перетекал в психиатрическую клинику.