«Хотелось бы посмотреть на избранника Олеси. Он-то уж точно должен быть на принца похож, раз она от такого экземпляра отказалась», – думала я, пока шла до Голика. Обращаясь к Голику, я сделала вид, что мы давние знакомые.
– Вот ты где, приветик, надеюсь, успел соскучиться, – и фамильярно потрепала парня по гладко выбритой щеке.
Голик несколько секунд смотрел на меня непонимающе, силясь вспомнить, когда мы успели так сблизиться. Несмотря на то что усилия успехом не увенчались, Голик приветливо улыбнулся и в тон мне произнес:
– Тосковал день и ночь! Какими судьбами к нам? – попытался он с места в карьер выяснить причину моего появления.
– С каких это пор нам нужен особый повод для встречи? – игриво продолжала я. – Выдался свободный вечерок, вот и заглянула проведать давнего партнера.
После этих слов девицы растворились в воздухе, будто их и не было. Мы остались наедине, если не считать двух десятков усердно занимающихся членов элитного клуба. Сохраняя приветливую улыбку, Голик смотрел на меня выжидающе. Я отбросила игривый тон, достала из сумочки удостоверение и так, чтобы, кроме тенера, никто не увидел красные корочки, сунула их ему под нос. Улыбка мгновенно слетела с лица Голика. Он испуганно посмотрел по сторонам. Убедившись, что на нас никто не обращает внимания, Голик коротко сказал:
– Выйдем, – и первым двинулся к выходу.
Я последовала за ним.
Оказавшись в пустом коридоре, Голик резко обернулся ко мне и грубовато спросил:
– В чем дело?
– Есть подозрения, что несколько недель назад вами было совершено преступление.
Я намеренно не сказала про убийство, чтобы прощупать Голика на причастность к другим неблаговидным делам. Практика показывает, что при слове «преступление» у восьмидесяти процентов людей сразу возникает чувство вины. Под гнетом этого чувства они, пытаясь оправдаться, начинают «сливать» информацию обо всех своих тайных махинациях. Даже о тех, о которых вы и не подозревали. Голик оказался из числа оставшихся двадцати процентов человечества, которые не теряют здравого смысла ни при каких обстоятельствах.
– Если это только подозрения, – начал он, – то не стоит отвлекать меня от работы. Когда будут факты – вызывайте повесткой. Там и будем разбираться. В присутствии адвоката. А пока не смею вас задерживать.
Голик обошел меня и собирался уже скрыться в тренажерном зале. Первая попытка вывести его на откровенность потерпела провал. Тогда, чтобы не дать ему уйти, я сказала:
– Олеся мертва.
Голик успел уже повернуться ко мне спиной и потянуть ручку двери. Услышав фразу, он замер. Спина атлета напряглась. Потом обмякла, рука непроизвольно опустилась, так и не открыв дверь. Медленно, очень медленно, Голик повернулся ко мне. Взглядом раненого зверя он посмотрел мне в глаза.