Мы сели на веранде. Все молчали.
В конце концов я не выдержала и пошла к комнате Захара. Стала у двери и начала подслушивать.
– Надежда, вы говорите, что Захар перестал ходить, когда ему было два года?
– Да, – дрожащим голосом ответила мать Захара.
Наверное, в ее памяти освежились все события, и она заново все переживала.
– Это очень хорошо. Значит, у него сохранилась мышечная память.
– Да нам разные врачи это уже говорили… – вздохнул Захар. – А толку от этой мышечной памяти никакого. Сами видите…
– Но то были другие врачи, а это я. У меня есть уникальные иглы.
Я не смогла побороть своего любопытства и зашла в комнату. Села в самом дальнем углу, чтобы и не мешать, и вместе с тем все видеть.
Лаврентий Иванович держал длинную коробку с медицинскими иглами разной длины и толщины. Иглы блестели серебром. Одна сторона игл была заострена, а другая оканчивалась белым шариком.
– Это не просто иглы. Они изготовлены из очень редкого металла, который действует целебно на человека. Такие иглы есть только у нескольких врачей на планете. Попробуем?
Захар вопросительно посмотрел на меня, на Надежду. Он испытывал отчаяние и страх.
– Попробуем, – серьезно сказал он. – Хуже уже все равно не будет…
– Тогда переворачивайся на живот, – дал указание врач.
Захар перевернулся.
– Приспусти немного штаны, иглу надо разместить в поясничном отделе.
Я вновь вышла из комнаты, чтобы не смущать Захара. Но перед тем как выйти, услышала:
– У иглы есть одна особенность. Она действует или сразу, мгновенно, или не действует вообще.
Я отправилась к родителям и дяде и передала им слова врача. Мы смотрели друг на друга и молчали. Каждый из нас сильно волновался.
От переживаний я дрожала, словно находилась на морозе. Зуб на зуб не попадал. Я четко осознавала, что сейчас Захар или начнет ходить, или не начнет, и испытает неприятное потрясение еще раз.
Из-за нервов у меня задергалось левое веко.
Секунды казались вечностью. Не знаю, сколько прошло времени с тех пор, как я вышла из комнаты.
Вдруг мы услышали шаги. Они приближались.
«Это Захар встал и идет к нам!» – расплылась я в улыбке.
Но вышел Лаврентий Иванович. У него было грустное лицо.
– Не помогло, – сказал он и опустил глаза.
Мое сердце упало в пятки.
Последний шанс обернулся неудачей.
– Захар сказал, что не хочет сейчас ни с кем разговаривать, – добавил врач.
В Лимонный вернулись в полпервого дня.
Всю обратную дорогу провели почти молча. Врач не рассказывал про разные болезни, и мы тоже молчали.
– Я понимаю, что вы злитесь на меня, но я ведь сделал все, что мог, – наконец виновато сказал Лаврентий Иванович. – Понимаете, врач может только предложить лекарство, а как поведет себя организм больного, неизвестно. У каждого своя реакция, и в плане здоровья никто никаких гарантий давать не может.