— У меня родилась замечательная идея, — объявила Диана. — Давайте сегодня вечером сходим в какой-нибудь ресторан и отпразднуем первый почин Вагабонда.
— Чудесно, — подхватила Лес и повернулась к Раулю: — Вы пойдете с нами, не так ли?
Это был не столько вопрос, сколько утверждение.
— Мне не хотелось бы вторгаться на интимный, чисто дружеский праздник, — вежливо отказался он.
— Какой вздор, — отмахнулась от его довода Диана. — Мы болели на скачках все вместе, впятером. А значит, все вместе должны и пообедать. Теперь, Рауль, вам не отвертеться. Что же это выйдет за праздник, если одного из нас будет не хватать?
— Не упрямьтесь, Рауль, — присоединилась к остальным Триша, вздернув голову и глядя на него с кокетливым вызовом. — Почему вы всегда ведете себя так недоступно?
Лес увидела, как в глазах Рауля появилась улыбка, когда он глянул на Тришу. В ее словах явно был какой-то скрытый смысл, понятный только им двоим. И это понравилось Лес еще меньше, чем та интимность, которую она временами улавливала в словах и движениях дочери.
— От такого приглашения я, кажется, отказаться не могу, — Рауль слегка поклонился дамам, проявившим столь настойчивое гостеприимство.
Им удалось заказать место в ресторане на девять вечера. В назначенное время два автомобиля с водителями заехали за ними в отель, чтобы отвезти компанию на набережную Сены.
По ночам Париж не менее прекрасен, чем днем. Площадь Согласия выглядела волшебно: высящийся в ее центре обелиск и окружающие статуи освещались прожекторами, а в подсвеченных фонтанах сверкали алмазные струи воды. На другом конце широкого бульвара во всем своем великолепии купалась в море света Триумфальная арка.
— Думаю, после обеда нам стоит разыграть из себя усердных туристов и съездить на Монмартр, чтобы поглядеть на огни ночного Парижа. — Тяжелые жемчужные серьги в ушах Лес качнулись, ударив ее по плечам, когда она повернула голову, чтобы посмотреть на Тришу, сидевшую с ней рядом на заднем сиденье полутемного салона автомобиля.
Триша наклонилась вперед и коснулась руки Рауля, небрежно перекинутой через спинку переднего сиденья. Блестящая ткань ее черного атласного вечернего костюма переливалась в свете уличных фонарей.
— Рауль, а вам уже доводилось смотреть на Париж ночью с Монмартра? — спросила она, когда он обернулся.
— Да.
— С кем? Знаю, что джентльмены не отвечают на такие вопросы, но я сомневаюсь в том, что вы джентльмен, — шутливо съязвила Триша.
— Вам самой решать, — пожал плечами Рауль, показывая полное безразличие.
Лес посмотрела на дочь, чьи заигрывания получили столь небрежный отпор. Сегодня вечером Триша выглядела юной, но весьма изысканной светской дамой. На ней — черный атласный пиджак, приталенный, с пышными рукавами и зубчатыми лацканами, а под ним — облегающее гибкую девичью фигуру вечернее платье из белого атласа с глубоким вырезом, заканчивающимся фестоном в виде сердца. Вместо шляпы на голове у Триши была повязана черная лента, к которой прикреплена черная вуаль. Лес посоветовала дочери не одеваться слишком нарядно и вызывающе, ибо в Париже даже продавщицы из магазинов одеты стильно и со вкусом.