— Триша? — спросила она, дважды постучав.
— Да. Входи, — отозвалась Триша. — Ты пришла как раз вовремя, чтобы помочь мне стащить эти сапоги, — сказала она, когда Лес открыла дверь.
Лес замялась, затем подошла к стулу, на котором сидела Триша, и стянула сначала один высокий сапог, затем другой. Отойдя назад, она смахнула с рук пыль.
— Спасибо. — Триша сняла через голову свитер и отбросила его в сторону. — От меня несет потом как от лошади, — сказала она, принюхиваясь к своим рукам. — Этот душ — как раз кстати. Надеюсь, ты не израсходовала всю горячую воду…
— Триша, я хочу с тобой поговорить, — начала Лес.
— О чем? — Триша расстегнула пояс джинсов и потянула за язычок «молнии».
— Для начала хотя бы о душе, — резко бросила Лес, раздраженная тем, что дочь не обращает внимания на ее присутствие.
— Очень шумный, не так ли? — засмеялась Триша, села на стул и сбросила с себя джинсы.
— Триша, я говорю серьезно.
— О душе? — скептически глянула на мать Триша.
«Интересно, она намеренно прикидывается бестолковой или просто пытается запутать этот разговор и свести его к пустякам?» — подумала Лес.
— Нет, не о душе, — сказала она. — О том, как ты ведешь себя с Раулем. Ты делаешь из себя дурочку, Триша.
Она увидела, как в глазах дочери вспыхнул жесткий, упрямый огонек, и поняла, что выбрала неверный тон. Лес не хотела начинать этой беседы с упреков и обвинений. Она хотела объяснить дочери… призвать ее к благоразумию…
— Это на самом деле так? — с вызовом спросила Триша.
— Да. — Лес попыталась сдержать нарастающий гнев. — Думаю, что ты не осознаешь, как явно все это выглядит и звучит со стороны. Мне делается очень неловко.
— Не понимаю, почему тебе должно быть неловко.
— Одно дело попросить мужчину помочь тебе сойти с лошади, хотя ты и сама можешь превосходно с этим справиться, и совсем другое — рассказывать ему, как ты принимаешь душ. Ты намеренно приглашаешь его представлять себе, как ты выглядишь совершенно обнаженной в ванной комнате. Уверена, ты считаешь, что возбуждать интерес мужчины подобным образом — очень мило и завлекательно, но я нахожу это грубым и безвкусным.
— Значит, находишь?
— Да, именно так! — сердито заявила Лес.
Триша встала перед ней полураздетая — в одних только трусиках и лифчике — и уперла руки в бока.
— Лес, а почему ты считаешь, что Рауль еще не видел меня обнаженной?
Лес была так потрясена, что кровь отхлынула от ее лица.
— Ты лжешь.
Но дерзкий Тришин взгляд заставил Лес усомниться в том, что это ложь.
— Лгу? А почему бы тебе не спросить об этом самого Рауля? — предложила дочь.