При всем при том Эд не мог избавиться от мысли, что главным — невидимым кукловодом — был тут Джайлз. Несмотря на неизменную дружелюбность и ласковость Джайлза, Эд не мог верить ему полностью. Уж слишком благостно его поведение, чтобы быть искренним. В том, что касалось страданий, Эд разделял точку зрения Сомерсета Моэма, считавшего, что они не могут облагородить человеческую душу. Напротив, они иссушали, коверкали, губили ее. Эд подозревал, что за кротостью и добродушием Джайлза таились провалы черных мыслей. Что-то этот Джайлз Латрел задумывает — повторял себе Эд. Вот только что именно?
Эд проезжал мимо аэродрома Литл-Хеддингтона. Ему было видно наблюдательную башню и сложенный из грубого известняка барак, в котором проходил разбор полетов. Его окружили невидимые призраки. В том числе его собственное «я». В сущности, он и приехал в эти края ради того, чтобы изгнать из своей памяти этих демонов, рассчитаться с призраками. А может быть, это не демоны, а святыни? Кто-то когда-то сказал, что любовь — последняя святыня. В конце концов, каждый из нас нуждается в прибежище. Может быть, Сара и есть его прибежище. Перепробовав множество ключей к заветной двери, за которой его ждали душевное равновесие и покой, он убеждался в том, что только с Сарой он найдет спасение от бурь житейского моря. Человеком делают людей человеческие отношения, и, если у тебя они не складываются, значит, ты не вполне человек.
Перед ним раскрылись ворота Латрел-Парка, и Эд въехал на широкую, обрамленную газоном аллею, ведущую к дому, который даже в этот пасмурный день светился розовым светом. «Как бы то ни было, — подумал Эд, — я привязан к Латрел-Парку с того самого дня, когда впервые встретился под каштаном с Сарой. Может быть, это и есть то, что называют судьбой. И где-нибудь на небесах некто дергает за ниточки и наблюдает, как мы пляшем под его дудку. Как знать! Есть нечто странное в том, что я вернулся сюда именно теперь, когда Джайлз Латрел лежит на смертном одре. Возможно, этот английский джентльмен — тайный ревнивец, замышляющий месть. Не поймешь этих англичан. Их утонченная вежливость не позволяет разобраться в их истинных чувствах, не дает возможности постигнуть подлинные замыслы, которые могут оказаться разрушительными для тебя. Они выглядят бесстрастными, но на самом деле не таковы; просто они не обнаруживают своих эмоций. И Джайлз Латрел тоже сделан не из железа, хотя производит такое впечатление».
Взять хотя бы Джеймса. У Эда возникло ощущение, что простодушная привязанность Джеймса к Джайлзу не находит столь же искреннего ответа. Джеймс — всего лишь пешка в игре. Джайлз использует его, чтобы сохранить власть над Сарой. И делает это так изощренно, так тонко, что ни у кого не вызывает ни малейшего подозрения. Все вокруг принимают его добродушие за чистую монету, тем более что он кажется таким беззащитным, слабым. Но Эду слышалась в звоне этой монеты фальшивая нота. Нет, это не чистое золото. Только удачная подделка.