Энни взглянула на Армандо и Палому и ощутила тепло доброты и любви, исходившее от них. На минуту ей захотелось остаться здесь, под их защитой и покровительством, но это было бы трусостью, а дочь Филиппа Блайта никогда не была трусихой.
— Нет, — сказала она, и глаза ее наполнились слезами, которые она не стала скрывать. — Дон Армандо, благодарю вас за вашу доброту, но я не могу остаться, — она бросила мрачный взгляд на Родриго. — Если бы я знала, что ваш сын собирается оставить меня здесь, я бы никогда сюда не приехала.
— Нет, ты говоришь не то, что думаешь. Чего ты ждала от меня? — рассердившись, возразил Родриго. — Я знаю, это звучит жестоко, но у тебя не такой уж большой выбор. Девушка-сирота нуждается в защите, ей нужна крыша над головой и безопасность.
— Как долго этот дом будет безопасным, если я останусь здесь? — Энни обвела руками помещение. Внутреннее убранство дома представляло собой приятное для глаз сочетание туземной и испанской культуры — сплетенные из пальмовых листьев циновки, тяжелая резная мебель, картины, написанные маслом, деревянные маски, украшенные перьями и ракушками. — Мои бабушка и дедушка умерли, как еретики. Это накладывает проклятие и на меня. Вы же сами говорите, что у Инквизиции длинные руки и много глаз.
Энни подошла к Паломе и Армандо и встала перед ними на колени:
— Я не останусь, чтобы не подвергать вас опасности.
— Возможно, у тебя есть план получше моего? — гневно сверкая глазами, спросил Родриго. — Вероятно, тебе следует искать защиты в другой твоей семье. У той, которая живет в Виндзорском дворце.
Это было равносильно пощечине.
— Будь ты проклят, Родриго Бискайно, — сквозь зубы процедила Энни. Приподняв юбки, она выбежала из комнаты.
Несколько часов спустя Энни отыскала Родриго. Он прохаживался по дорожке, которая шла вокруг дома. Наплакавшись, она не заметила, как уснула в своей маленькой и уютной комнатке, а проснувшись, обнаружила, что чувствует себя до странности спокойной и полной решимости.
Теперь у нее план, она знала, чем хочет заняться. Единственной проблемой было убедить Родриго в мудрости и правильности ее решения.
На горизонте багрово пылал закат. Двор уже освещали несколько ярких факелов, равномерно установленных на стене сверху. Энни видела мерцающие огни бухты, слышала приглушенные расстоянием смех и пьяное пение, доносившиеся из таверны на пристани. В саду лягушки и цикады громко приветствовали опускавшуюся на землю ночь. Сделав для храбрости глубокий вдох, она громко затопала.
Услышав шаги девушки, Родриго обернулся. В темно-синем свете вечера курчавившиеся над воротником волосы Родриго казались чернильно-черными.